Решение "оседлать" Атлантику начало претворяться в жизнь осенью прошлого года, когда в Англии состоялась встреча Конюхова с известным конструктором океанских гребных лодок Филом Моррисоном (об этом — см. "КиЯ"№178). Почти полгода спустя фирма "Rowsell & Morrison Design Group" реализовала проект Федора и Фила на своей небольшой верфи. Строителем лодки был Питер Роуселл — добродушный высокого роста человек в вечно засыпанной опилками спецовке (он получил прозвище "Спад", вероятно за сходство его объемистого носа с картофелиной — spud, и заметно радуется, когда его называют именно так, без слова "мистер"). Спад и его сын в буквальном смысле вложили душу в исполнение этого замысла.
В марте 2002 г. состоялся торжественный "вынос" лодки. По этому случаю Федор снова оказался в Эксмуте. Лодка "УралАЗ" стала объектом съемок, но на отполированном ее корпусе еще не было не только окраски и броских надписей, но и завершающих слоев водонепроницаемого стеклопластика. Никакого ее "купания" не было.
— Голую лодку вытащили на свет божий, — объяснил Федор, — поскольку в сумрачном и запыленном помещении, где она строилась, просто не хватало света для видеосъемок, а это собралось делать наше ОРТ.
Вообще, верфь оказалась довольно неказистым помещением, а попросту — сараем, что не помешало строителям создать прекрасное судно. Как тут не вспомнить чисто русское: "Не место красит человека, а человек место!".
Настоящий спуск лодки и ее крещение именем "УралАЗ" в честь генерального спонсора — Открытого акционерного общества "Автомобильный завод "Урал" — состоялось 1 августа. Бутылку о борт не разбивали — сделанную из кедровых реек и обшитую пластиком 7-метровую лодку лишь окропили искристым вином — не более того. Федор самолично в течение целой недели испытывал лодку в водах реки Экс, а затем и Ла-Манша.
26 августа "УралАЗ" отправили морем в контейнере в порт Санта-Крус-де-Тенерифе, где ее торжественно встречали Кеннет Крачлоу — директор "Общества океанских гребцов", о котором я уже много рассказывал раньше, и Оскар Конюхов — менеджер трансатлантического проекта, сын Федора Филипповича. На автомобильном трейлере лодку перевезли в Лос-Кристианос, здесь погрузили вместе с трейлером на паром и спустя час выкатили уже в порту Сан-Себастьян.
Тут уже окончательно спустили лодку в воды Атлантики, и Федор на веслах отогнал лодку в соседнюю марину, где должно было производиться оснащение "УралАЗа" солнечными батареями, электроникой, опреснителем морской воды, "антирадаром", спутниковым телефоном, буем "Аргос" (системы спутникового слежения за продвижением лодки) и еще множеством предметов снабжения. Список погруженных припасов — от одежды до еды — не уложился бы в две страницы мелким шрифтом. Неудивительно, что к 250 кг веса лодки добавилось еще почти 500 — это, правда, включая вес самого гребца.
Волею судьбы о. Гомера стал своеобразным полигоном, откуда русские гребцы примерялись к лаврам покорителей Атлантики. Именно здесь, на Гомере, завершилась неудачей первая попытка российского гребца Вячеслава Кавченко перегрести океан (см. №170 "КиЯ") на лодке "Ростов-Дон", любезно предоставленной лондонским "Обществом океанских гребцов". Кавченко прекратил плавание из-за поломки водонепроницаемого люка кормового жилого отсека. От повторного старта он отказался и возвратился домой, а восемь месяцев спустя на той же лодке-неудачнице, переименованной в "Одессу", в "День Колумба" 12 октября 2001 г. с о.Гомера стартовал другой русский — 33-летний дизайнер из Одессы Теодор Резвой — гражданин Украины. Спустя 67 дней "Одесса" финишировала на Барбадосе, опередив многих участников Второй Атлантической гребной гонки с парными экипажами, стартовавших пятью днями раньше по тому же маршруту. О подвиге Резвого была моя публикация в №179.
Уместно здесь напомнить и о подвиге Евгения Смургиса. Именно он планировал пересечение Атлантики еще в зиму 1993-1994 гг., когда на своей "МАХ-4" пытался обойти на веслах земной шар, стартовав из порта Тикси. Нелепая гибель в шторм у побережья Франции близ устья Гаронны, остановила нашего первого океанского марафонца, прошедшего на веслах 48 000 км. Теперь его "МАХ-4" находится в Морском музее в городе Ла - Тремблад, неподалеку от знаменитой Ла-Рошели. (О последнем рейсе Евгения Павловича можно прочесть в № 159; кроме того, его дневник о рекордном плавании вокруг "макушки Евразии" напечатан в №166.)
Оба нынешних претендента на покорение Атлантики — и Кавченко, и Конюхов — в своих программах упоминают подвиг Смургиса и считают себя продолжателями его идеи. Более того, Федор Конюхов планирует после финиша отправиться во Францию к месту вечной стоянки "МАХ-4" с горстью песка с о. Барбадос и таким образом почтить память зачинателя гребных марафонов в России.
Отметим, что маршрут от Канар до Малых Антильских о-вов популярен по многим причинам. Здесь зона субтропиков и тропиков — опасность замерзнуть не грозит. Здесь и постоянный попутный ветер — Северо-восточный пассат, и попутное пассатное течение. Правда, зона, прилегающая к Канарским о-вам, еще не находится в зоне Северо-восточного пассата, потому гребцы сразу после старта стремятся уйти на юго-запад — там, примерно в 300 милях, благоприятное влияние пассата уже становится стабильным.
С 1969 по 2001 г. старт на Канарах для пересечения океана приняли гребцы на 91 лодке, 11 из этих смельчаков пошли в одиночку. Таким образом Конюхов в числе гребцов-одиночек на этом маршруте будет 12-м по счету, а если говорить о стартовавших с о. Гомера, — вторым после Теодора Резвого. Как тут не сказать, что Гомера — "персональное" место старта русских из СНГ!
Но давайте вернемся на этот остров в день старта Федора. Не каждый день приходится провожать в одиночный вояж по океану русского путешественника, смело пересевшего на 7-метровую лодку с корабля пустыни — я имею в виду недавнюю экспедицию на верблюдах по Калмыкии. "УралАЗ" красиво раскрашена, но перед дышащим мертвой зыбью океаном кажется беззащитной скорлупкой...
Как провожают "пароходы", поезда и самолеты — известно всем: это столпотворение и сутолока до тех пор, пока не поднимут сходню, не отдадут швартовы, не задрают люки и двери. Во всех этих случаях провожаемые не остаются в одиночестве. Их много. Жизнь у них продолжается в обычном режиме. Проводники разносят чай, стюардессы выкатывают подносы с обедами, на теплоходах начинают крутить кино в кают-компании...
Проводы одиночного гребца на маленькой лодке выглядят иначе. Здесь некая нереальность происходящего сразу бросается в глаза — ведь провожающих толпа, а отъезжающий-то один! Все происходит очень просто и быстро: Федор после прощания с женой Ириной, внучкой Полиной и сыном Оскаром оказывается в покачивающейся лодке.
Жгучее солнце уже поднялось над окружающими городок скалами, над гигантскими белоствольными индийскими лаврами, от которых тянется улочка прямо к музейному жилищу Колумба. Заметно, что Оскар более озабочен, чем отец, по роду своей далеко не простой миссии — главного менеджера проекта или, лучше сказать, директора. Прощание директора-сына с гребцом-отцом даже забавно. Ну как же, у Федора — гора с плеч, он покидает берег со всеми заботами и нервотрепкой, никто уже не станет досаждать ему советами, пожимать руки и — просить автографы. Зато весь груз забот перекладвается на плечи неунывающего Оскара, который здесь, на Гомере, крутился, как волчок. Он шутит, объясняя почему это он сам черный от загара, а уши остались белыми: не успели загореть из-за постоянного прикладывания к ним мобильника. Озабочен "до упаду" и Кеннет Крачлоу — координатор всей этой сутолоки с оснащением и подготовкой лодки, уж теперь-то он может отказаться от надоевшего амплуа пробивного деятеля и стать простым болельщиком: как бы там чего на лодке не сломалось!
Итак, Федор в лодке. Начинается телешоу с камерами и фотоаппаратами — его атакуют репортеры, в бодром темпе идет вручение вымпелов и завершающая раздача автографов. Представители спонсора "Автомобильный завод "Урал" Александр Гончаров и несколько рабочих этого предприятия укрепляют модель автомобиля на борту лодки, а сам Федор звонит в этот момент в Миасс — директору завода, и этот его разговор передают там по громкой связи для всего коллектива. "УралАЗ" идет через океан" — такого еще не было!
В подставленные микрофоны сам Федор, заметно уставший, задумчиво говорит:
— Я прошел больше чем сто тысяч миль по океанам, провел больше тысячи дней в одиночном плавании, но все это было под парусами. Теперь мне предстоит пройти на веслах более двух с половиной тысяч миль.
В самый разгар прощальной пресс-конференции капитан порта приносит известие о приближении встречного циклона. Федор реагирует на это по-своему:
— Хотел первое время идти на веслах неспешно, делая в сутки по 20—25 миль, чтобы постепенно войти в режим для последующей более напряженной гребли. Теперь придется поднажать с самого начала, чтобы поскорее уйти от места старта и миновать зону неустойчивой погоды. Да и в моральном плане хочется скорее отойти на пристойное расстояние, чтобы гора Тейде на Тенерифе перестала маячить на горизонте.
Потом случилось то самое, как бы нереальное действо. Балаган, в котором все крутилось, перемещалось и бурлило, вдруг прекратился. На высоком пирсе все замерли. В 11 по Гринвичу (когда в Москве уже было 15.00) Федор Конюхов, осенив себя крестом, делает первые, очень громкие в тишине, сильные гребки, и "УралАЗ" уверенно покидает уютную марину Сан-Себастьяна. Вслед ему Ирина по доброй русской традиции крестит рукой мужа и открытое за его спиной пространство для сбережения мореплавателя от бурь и невзгод. У всех на глазах лодку тут же настигает океанская волна, и она, плавно раскачиваясь, быстро минует входной маяк паромного терминала под разноголосые звуки яхтенных горнов и сирен. Стоящий у причала огромный паром "Fred Olsen" густым басом провожает лодку под российским флагом. И очень быстро она исчезает за крутым бурым утесом. Исчезает для тех, кто на причале. Но за Федором в течение часа с лишним тянется флотилия яхт и катеров с фотографами и видеолюбителями, болельщиками и просто местными бездельника-ми-отдыхающими: такое зрелище не часто увидишь!
Край земли в море так близок, какие-то 4-5 миль по кругу образуют тот самый горизонт, за которым лодка Конюхова становится уже не видна провожающим. Лишь справа от курса канувшего за горизонт "УралАЗа" виднеются контуры самого западного из Канарских о-вов — Иерро — и совсем далеко торчит та самая, упомянутая Федором, бурая вершина горы Тейде с ее 3718 метрами: потухший вулкан на Тенерифе словно парит над окутавшими его предгорья облаками.
23 октября. Москва. Современный Гуманитарный университет. В расположенном здесь штабе экспедиции я разбираю привезенные Оскаром Конюховым фотографии. Он готовит для сайта в Интернете первую сводку о недельном плавании Федора. На карте монитора отчетливо виден зигзаг от налетевшего на гребца шторма — линия курса повернула вспять.
Оскар поглядывает на часы.
— Там у него на борту время по Гринвичу. Сейчас восемь тридцать утра. Наверно, позавтракал, и сейчас должен позвонить.
Телефон и в самом деле зазвонил по "межгороду", смотрю на свои часы — 12.30.
— Федя, поздравляю тебя. Как в шторм работает плавучий якорь? —Я представляюсь, хотя Федор тут же узнает меня и шутит. Кажется, шутит.
— Пришел бы лучше да погреб, а то я уже чувствую, что руки крепнут, а ноги худеют. Боюсь, на Барбадосе тебе придется меня на руках выносить — совсем ходить разучусь. А якорь хорошо держал, спасибо Спаду и его сыну.
— А фалинь по корме не выбрасываешь, чтоб рулем не приходилось работать? — не унимаюсь я с вопросами.
— Дело хорошее, но зачем терять скорость, а тут еще долгопёры донимают. На борт летучие рыбы залетают. Регулярно. Выбрасываю, а они снова, так что рукам достается.
— А что же — ухи еще не пробовал? — это уже Оскар "собирает" новости для сайта. — Сегодня есть повод для поздравлений: первую неделю выдюжил, первый шторм испытал!
— В шторм напрягался, даже руку потянул.
Сижу вот — заматываю эластичным бинтом. Пиши координаты: широта 25.39, долгота 18.49. За 7 дней прошел 200 миль — это по 28 в сутки, правда, почти десять миль пронесло назад. Это было, как ты знаешь, 19 и 20 октября. Волной накрыло, кое-что замочило в каюте. Разбираюсь, сушу. Читаю мало—урывками заглядываю в Евангелие. Дергаю ногами для гимнастики, часто включаю УКВ — должны вот-вот появиться яхты с гонщиками "Around Alone". Кто-то из них вполне может оказаться у меня на курсе. Помню в 2000-м году, когда я сам был в числе гонщиков, здесь мою яхту прихватил штиль, а нынешним яхтсменам прошедший шторм — хорошее подспорье.
Федор замолкает на несколько секунд, и я успеваю сообразить, что на этом мой рассказ и закончится. Все дальнейшие приключения в пути и финиш на Барбадосе — это уже для следующего номера журнала.
— Ветер попутный, пока не жарко, — голос Федора звучит чисто, без всяких помех, — продолжаю идти на юго-запад. Потом пересеку тропик Рака и тогда уже поверну на запад. Да, самое главное. Эта ночь была "боевой". Разбудил сигнал "антирадара", через час один за другим по правому борту прошли три больших судна. Не до сна было! Здесь проходит грузовая трасса Северная Америка — Южная Африка. Потом океан станет пустыннее. Вот увидишь, через неделю все земли Старого Света, включая острова Кабо-Верде и Азорские, останутся к востоку. Тогда, надеюсь, найдется время для чтения, живописи и размышлений о Новом Свете.
Василий Галенко, Москва, яхтенный капитан, океанский гребец. Фото О. Конюхова и автора.