Как ни странно, об этом плавании Тетюхе—Ленинград не удалось найти в подшивке "КиЯ" никакого упоминания. Мы узнали о нем из вышедшей в 1996 г. и посвященной командору перехода Л. Прахину небольшой книжки "Разорванный парус". Автор — моряк-ветеран, член Союза писателей СССР Георгий Степанович Чепик — побывал в редакции. Он рассказал о дальнейшей судьбе своего героя и о некоторых обстоятельствах его гибели. Дополнить свой очерк он, к сожалению, не смог, так как дневник жены Прахина — Людмилы не сохранился, а сама она уже несколько лет живет в США. Нет, увы, и фотоснимков (даже тех, которые очень плохо были воспроизведены в книжке).
Несколько слов о Лазаре Борисовиче Прахине. Молодой инженер, в начале 70-х гг. работавший на Приморском горно-химическом комбинате, обучался морскому делу в яхт-клубе "Уголек" г. Донецка, ходил под парусами и на веслах — в том числе на шлюпках по Японскому морю (Тетюхе—Посьет). Организовал на комбинате "Клуб ЛВС" (любителей водного спорта). Выдвинул идею описываемого ниже плавания, собрал группу энтузиастов и возглавил ее.
В дальнейшем (с 1978 г.) Лазарь Прахин все более серьезно занимается парусным спортом. Это опытный яхтсмен. В составе экипажей яхт "Адель" и "Арго" много ходил по Черному и Азовскому морям, несколько раз участвовал в гонках на Кубок Черного моря. Переехав на север, яхтенный капитан-наставник Прахин становится одним из создателей кингисеппского яхт-клуба при объединении "Фосфорит", ведет занятия по морскому делу при Доме культуры "Химик". Человек, увлеченный морем, он имел достойных учеников и сподвижников (среди них, например, капитан швертбота "Т-2" — В. Лебоев).
Как капитан полутонника "Фея"Лазарь Прахин неоднократно участвовал в соревнованиях на приз "Аврора", которые проходили на Чудском озере, мечтал принять участие в дальних походах и больших международных регатах.
Не довелось. В октябре 1993 г. он погиб, перегоняя "Фею" на ремонт в Петербург...
О лодках, на которых совершался переход, известно очень мало. Это построенные по собственному проекту деревянные высокобортные мотолодки длиной около 5 м, рассчитанные на два "Вихря" (очевидно еще 20-сильных). На испытаниях, проводившихся на озере Безымянном, при водоизмещении около 500 кг скорость приближалась к 50 км/ч. Снаряжение размещалось в носовом багажном отсеке. Запас топлива принимался в надежно принайтовленную 60-литровую емкость; она же и обеспечивала непотопляемость. На ночлег устраивались в кокпите в спальных мешках под тентом.
Печатаем несколько сокращенный журнальный вариант очерка о плавании из книги Г. С. Чепика.
Еще в детстве со своим другом мы подолгу разглядывали карту Союза, искали водную дорогу из нашего затерянного в горах таежного поселочка в Москву. Строили картонные кораблики и берестяные оморочки, запускали их на бурной горной речке. Затем юность, армия, семья —мечта то угасала, то снова тревожила меня — звала на преодоление диких горных порогов, уводила в штормовое море...
...Если бы кто знал, как приятно ощущать, что мечта юности — уже почти реальность. Вторые сутки мы проводим на тихом таежном озере испытания шлюпок, построенных по собственным чертежам, изучаем возможности подвесных моторов. Вокруг крутые сопки, вдали заснеженные вершины Сихотэ-Алиня. Узкая песчаная полоса отделяет Безымянное озеро от Японского моря... Мы любуемся восходом. Море, небо и горизонт — во всех оттенках багрянца. Вот уже горизонт зажигается алым, и из морской пустыни выплывает громадный огненный шар спокойного осеннего солнца. Вот метнулась от него красная тропинка к нашему берегу. Озеро не шелохнется, птичий хор приветствует проснувшееся светило.
Кто однажды встретил такой рассвет, тот найдет время еще раз пережить эти ощущения.
Лазарь Прахин. Из дневника. Японское море, Безымянное озеро. 1971 год.
Начнем с заметки в газете "Приморский химик" (№ 45 за 1971 г.):
"Многолюдно было в прошедшую субботу около Дворца химиков. Проводить четверку отважных в дальнее плавание пришли многие труженики Приморского горно-химического комбината с семьями. Играет духовой оркестр, много цветов, транспаранты, на одном из которых надпись: "Счастливого плавания, вам, любители водного спорта!" Праздничная процессия во главе со спортсменами проходит по главному проспекту поселка — улице Горького. Около поворота автотрассы в сторону моря путешественников ждет автобус, на котором они отъезжают на Рудную пристань. И вот две маленькие лодки отваливают и берут курс на север".
Они покинули берег 9 июня под звуки "Прощания славянки" — такова традиция: провожать в море под этот старинный военный марш. Моросит мелкий нудный дождик, который, кажется, и бывает только здесь — в Приморье. Низкие облака, спускаясь с сопок, заволакивают берега. Море — всегда море! Оно не зависит от настроения человека и встречает празднично настроенную четверку рассерженным — волной и свежим ветром. Противоборство со стихией начинается. Изрядно нагруженные "Океан" и "Тайга" медленно продвигаются вперед. Начинаются и первые неприятности — пока только мелкие, в виде хотя и незначительных, но досадных поломок и глохнущих без видимой причины "Вихрей".
Японское море. Пошли пятые сутки этого ответственного первого этапа — морского перехода вдоль суровых скалистых берегов, против встречной волны. 13 июня — день выборов в Верховный Совет СССР Море успокоилось, на смену нервозности первых часов пришла уверенность, закрепленная, может быть, еще незначительным, но уже имеющимся собственным опытом.
Первый заход — в бухту Светлую. В устье бурной речушки — погранзастава. Здесь, среди величественной тайги, особенно приятно видеть четкий военный порядок. Встретили по-уставному: "Стой! Кто идет?". А дальше уже началось гостеприимство.
Следующая запланированная стоянка — в бухте Сковородка. В небольшом поселочке военные пополнили запасы горючего. Таких встреч с хорошими людьми: военными, охотниками, геологами, рыбаками, рабочими леспромхозов — перечислять можно долго! — в дальнейшем было много. И всегда все, кто чем мог, оказывали бескорыстную помощь, принимая в оплату только рассказы путешественников.
Такая же теплая встреча была и с военными моряками в Совгавани. Когда мотолодки подходили к входным буям, был густой туман, сначала они даже оставались незамеченными, но вскоре их обнаружила вахта сторожевого корабля и световым семафором дала команду подойти к борту. И снова после изучения документов последовал самый теплый прием. А когда моряки увидели, каким "навигационным оборудованием" (обыкновенный компас и потрепанная карта) пользуется Прахин, командир корабля совершенно серьезно сказал: "Снимаем шапки перед вашим умением и бесстрашием, желаем счастливого финиша!" Эти добросердечные слова морского волка постоянно вспоминались потом при возникновении очередных и, как правило, неожиданных препятствий.
Продвижение вдоль берега по Японскому морю продолжалось. Опять пошла встречная волна. Вдали проплывал все тот же обрывистый берег, покрытый низкорослыми скалистыми дубками, сумевшими выстоять под натиском частых северо-восточных ветров.
Через 10 суток плавания мотолодки благополучно вошли в Татарский пролив, который когда-то Жан Франсуа Лаперуз из-за быстрого течения принял за реку.
После далеко непростого "испытательного" — 900-километрового плавания Японским морем и Татарским проливом было решено привести в действие резервный вариант.
Вместо того, чтобы следовать через мелководный Амурский лиман, а затем подниматься к Николаевску против течения Амура, преодолеть примерно полуторакилометровый участок суши, отделяющий пролив от озера Большое Кизи, связанного с Амуром, и спокойно спускаться до Николаевска по могучему Амуру-батюшке: это лишь немногим больше 40 км!
Поселок Де-Кастри встретил путешественников гостеприимно. Добровольцев, вызвавшихся оказать помощь по переброске лодок и имущества через гористый перешеек, оказалось больше, чем надо. Так, старинным способом — пешью-волоком — и был преодолен этот сухопутный участок маршрута.
В Николаевске-на-Амуре неожиданно пришлось задержаться на 16 суток. Удская губа уже оказалась забитой льдом, так что пройти Охотское море до порта Аян своим ходом (как планировалось — мимо Шантарских островов) не представлялось возможным. Оставался вполне надежный опять-таки резервный вариант — до Аяна добираться на пароходе.
Здесь, преодолев множество препятствий различного свойства, к четверке спортсменов присоединилась жена командира перехода — Людмила, которая сдавала очередную сессию в институте. В дневнике Людмилы кое-какие из этих мытарств описаны подробно. Главная беда — она не успевала попасть к сроку в Аян, поскольку суровый капитан единственного попутного судна заявил: "Пассажиров, а тем более пассажирок, брать не положено". И все же именно на этом судне Людмила вышла в море. Она пишет: "За все свои мучения и страхи я была вознаграждена и прекрасным отношением ко мне моряков, и красотой, которая открывалась предо мной. Вокруг льды, на них тюлени, множество чаек. Пароход кажется маленьким и беспомощным среди бесконечных льдов. Самое страшное ожидало меня уже на рейде порта Аян. К борту парохода где-то внизу подходит маленькая лодочка. По веревочному трапу надо спускаться, а я очень боюсь: все качается на волнах — пароход, трап, лодка, но вида не подаю — ведь на палубе собралась вся команда. Провожают меня! Только на следующее утро с берега я увидела, какой все-таки большой пароход!"
В порту Аян пришлось претерпеть еще одно "великое сидение" — 12 суток из-за нелетной погоды ожидали вертолет. Это окончательно выбило из графика! Но все когда-то кончается. "Сидение" закончилось погрузочными волнениями: лодки никак не входили в вертолет! Но вот, наконец, распрощались с берегом Охотского моря и оказались в поселке Нелькан, расположенном на берегах таежной красавицы Маи — притока Алдана.
Долгожданная Мая! Все совсем не так, как в море. Чистая, широкая и тем не менее типично горная река с каменистыми, суровыми берегами. Лиственно-пихтовые леса, покоряющая первозданность природы, не тронутой рукой человека. Лодки хорошо шли вниз по быстрой воде, но отдыха не получилось: требовалась постоянная концентрация внимания — крутые повороты среди скал, бурлящие перекаты не позволяли расслабляться ни на минуту. На реке было много рыбы, так что проблемы пополнения запасов провизии на этом красочном отрезке маршрута не возникло.
Да, это уже был бассейн реки Лены: миновав поселок Усть-Мая, "Океан" и "Тайга" вошли в Алдан, судоходную реку — правый приток Лены — со стремительным течением. Здесь уже постоянно встречались лодки рыбаков.
На Алдане неожиданно появился новый шестой член экспедиции. Однажды путешественники услышали отчаянный собачий лай и, рассматривая в бинокль один из островков, увидели небольшую собачонку. "Робинзон", завидев людей, то бесстрашно бросался в быструю воду, то возвращался на сушу. Оголодавший Алдан — так назвал страдальца Лазарь, был зачислен на котловое довольствие, быстро поправился, хорошо рос и стал надежным сторожем экспедиционного имущества (на ночлег забирался в спальный мешок к одному из участников перехода).
Сверхмарафонский трансконтинентальный переход по рекам России продолжался. Экспедиция уверенно продвигалась на юго-запад, в горы, вверх по могучей сибирской реке — красавице Лене. В столице Якутии — Якутске провели двое суток в связи с необходимостью текущего ремонта моторов. Шли против мощного течения, в связи с чем стал ощущаться большой перерасход горючего. Всего по рекам Ленского бассейна спортсмены прошли более 3000 километров.
Очередное междуречье — около 140 км между бассейнами Лены и Енисея — преодолели на поезде — от Усть-Кута до станции Затопляемая на берегу реки Илим.
Восточная Сибирь встретила суровой красотой ландшафтов. Путешественники любовались настоящей сибирской тайгой, которая была преимущественно представлена великолепной мачтовой сосной. Большое впечатление произвела Усть-Илимская ГЭС с эстакадой высотой более 100 м. Запомнился радушный прием гидростроителей, как и участников общесоюзных комсомольских строек — лесопромышленных комплексов, алюминиевых комбинатов, громадных гидротехнических сооружений.
Остался позади Усть-Илимск, началась Ангара, по легенде — гордая красавица, убежавшая от отца-старика Байкала к возлюбленному Енисею. Остались в памяти безлюдные берега (ниже Братска) с редкими деревеньками, зимовьями, с такими же редкими огнями рыбацких костров.
Уже когда шли вверх по Енисею, в районе поселка Маклаково произошло очень серьезное "чепе" — самое настоящее "кораблекрушение". Шли ночью. И из-за отсутствия предупредительных огней на акватории лесоперерабатывающего комбината идущая первой лодка "Океан" налетела на оградительные боны. Экипаж — Лазарь и Людмила Прахины — уцелел, но лодка погибла, а все снаряжение, включая экспедиционные и личные документы, пропало — их унесло быстрым течением. Поиски останков шлюпки закончились безрезультатно. (Об этом свидетельствует документ, заверенный подписями председателя поссовета Маклаково и секретаря парткома лесокомбината.)
В связи с тем, что на ходу осталась только одна мотолодка, было принято решение разделиться на две группы — трое, во главе со старшиной второй лодки Юрием Антоновичем Шадриным, убыли в Красноярск на "Ракете", а Прахины пересели на "Тайгу", чтобы продолжить продвижение по Енисею на юг. Между тем "Тайга" нуждалась в профилактическом ремонте — слишком много было преодолено ею перекатов и порогов. В конце концов решили ограничиться временным пластырем на пробитом днище и добираться до Красноярска, где и произвести более капитальный ремонт.
Впереди ждали серьезные испытания. Прежде всего, представлял собой постоянную опасность сам Енисей, перегруженный лесосплавом. То и дело встречались полузатопленные деревья — результат бесхозяйственной деятельности человека. Впереди предстояло преодоление знаменитого Казачинского порога, длина которого превышает 1.5 км. Все проходящие вверх суда буксирует через порог мощный теплоход "Ермак". "Тайга" идет своим ходом.
Его Светлость — Казачинский порог не заставил себя долго ждать. На берегу — семафор. Перед входом в порог стоят в ожидании два судна с натянутыми, как струна, якорными цепями...
Лазарь дает полный газ обоим подвесным моторам. "Тайга" врывается во вздыбленную водную массу. Енисей зажат ущельем. Кругом водовороты, валуны. Бурлящая пена стремительно несется навстречу. Шлюпку, как щепку, бросает из стороны в сторону, ею становится просто невозможно управлять. Приходится сбросить газ, но и на меньшей скорости вода захлестывает лодку. И уже не вода, а сплошная водная пыль вокруг суденышка, и видимости никакой! Все пройденные до того пороги кажутся детской забавой.
Неожиданно этот ад заканчивается, река вдруг раздается в берегах, течение хотя и остается стремительным, но становится ровным. Как узнал потом Лазарь Прахин, он по незнанию, чему способствовало отсутствие лоции реки, выбрал самый опасный вариант вхождения в порог: местные жители ходят правым берегом по протоке за островом. Такой вариант преодоления Казачинского порога оценивается знатоками как преодоление на грани возможного. Скорее всего, повезло.
После такого жестокого испытания было очень приятно, возблагодарив речных духов, сидеть у разведенного костра уже в высушенной одежде, не торопясь ужинать, а затем на законном основании нырнуть в теплый спальный мешок. (Не один год оба не могли без содрогания вспоминать ужасный Казачинский порог!)
Красноярск предстал перед глазами путешественников по-сибирски спокойно, невозмутимо. И здесь они любовались мощной плотиной ГЭС, последней в сибирском энергосозвездии.
Здесь, в Красноярске, Прахин принял окончательное решение — дальнейшее продвижение по маршруту на "Тайге" продолжат он и его жена. Трое возвращаются домой. Один из них помогает супругам пересечь очередное междуречье (160 км) по железной дороге, произвести разгрузку имущества и ремонт шлюпки в Ачинске. По рекам Енисейского бассейна было пройдено 1800 км. Теперь предстояло путешествие по царству великой Оби.
Этот участок маршрута начинался с правого притока ее — реки Чулым. Здесь впервые штурманские расчеты Прахина оказались не очень-то верными. Дело в том, что по крупномасштабной карте оценить истинную длину изобилующей поворотами реки очень трудно. Обычно измеренное по карте расстояние умножают на некий коэффициент. На Чулыме этот способ расчета подвел: фактически река была на 400 км длиннее, поэтому в конце перехода бензин пришлось просто выпрашивать у встречных рыбаков. Стали докучать постоянные поломки "Вихрей", одна из них — выход из строя торсионного вала — вынудила остановиться в поселке Комсомольском. После долгих поисков и расспросов все-таки удалось найти умельцев, которые устранили серьезную поломку (бескорыстно — опять-таки лишь за рассказы о Дальнем Востоке.).
Велика и просторна река Обь, величаво катит она свои волны до самого студеного моря — Ледовитого океана. Да и волны здесь, если не океанские, то почти морские. И постоянный встречный ветер — настоящий северный "мордотык".
13 сентября. Путешественники вышли из Колпашево. Сказывается северная осень, собственно предзимье. Где-то впереди Полярный Круг, самый тяжелый участок трансконтинентального маршрута. А уже сейчас — холодные ночи. Скудная пища два раза в день, времени на отдых почти не остается: скоро начнут вставать реки, так что надо торопиться, следует учитывать каждую минуту. Но Прахины еще полны энергии и решимости преодолеть маршрут, хотя погода никак не способствовала хорошему настроению.
Узнав, что до Ханты-Мансийска (до Хантов, как говорят на Оби) остается что-то около 110 км, путешественники решаются, несмотря на ветреную погоду, идти ночью. И вот "Тайга", с трудом преодолевая волну, крадется вдоль правого, довольно крутого берега. Открытые участки реки продуваются ледяным встречным ветром. Волна постоянно заливает лодку. На лобовом стекле намерзла вода. Штормовки обледенели. Помогала только мысль, что спасение лишь в движении. И уже когда замелькали огоньки Ханты-Мансийска, моторы начали работать с перебоями — не хватило горючего. Бензина не оказалось даже в примусе, а посему меню ужина было скромным: хлеб и сахар.
Вошли через длинную протоку в Иртыш и пошли вниз к месту слияния Иртыша и Оби. Местные жители предупредили, что здесь следует соблюдать осторожность. И действительно, устье Иртыша оказалось таким широким, что не сразу удалось определить, где продолжается Обь. И только мощные водовороты говорили о том, что опять началась громадная река. И снова дул встречный ветер. Иногда он налетал шквалами, и тогда вся поверхность Оби вскипала. Шлюпку захлестывало еще сильнее. Путешественники с трудом добрались до правого берега, чтобы переждать непогоду. Верный Алдан уже успел выскочить на берег, когда лодку накрыло и почти перевернуло огромной волной. Фортуна улыбнулась в очередной раз: все это произошло недалеко от селения, в котором, к тому же, оказался и склад ГСМ. И снова сразу же нашлись гостеприимные хозяева — приютили, осушили, накормили и напоили.
В этом поселке Новый Карым Кары, что севернее Хантов на 250 км, с большим сожалением расстались с Алданом, который с трудом переносил тяготы лодочного путешествия. Оставили его хорошим людям.
Приближалась зимняя пора. После долгих сомнений и споров на семейном совете было принято единственно правильное решение — продолжать маршрут, не теряя ни часа. Очередной переход от поселка Серегино до Салехарда составил еще трое суток пути.
Воображение поражала безбрежная Обь с небольшими редкими селениями, безмолвное величие северной земли. Бесконечные, не тронутые рукой человека леса. Унылая монотонная гряда сопок. Низкое северное солнце и быстро наступающие сумерки как-то незаметно будоражили воображение. Уже летели с Арктики гуси, утки и лебеди, это показывало, что Ледовитый океан совсем рядом. Его суровое дыхание ощущалось ежеминутно.
За селением Перегребным Обь разделилась на два мощных рукава: правый — это горная Обь, широкая, но несудоходная, а левый — пойменная Обь, представляющая собой сеть узких, но судоходных проток, в которых легко заблудиться. Сделав необходимые зарисовки из лоцманского журнала, Лазарь Прахин все-таки выбрал пойменный вариант.
Для заправки горючим путешественники вынуждены были по протокам войти в реку Северная Сосьва. В райцентре Березовое пытались найти лоцию реки, но не нашли, из-за чего, преодолев более 150 км, оказались, как ни странно, не там, где надо, а в горном рукаве Оби...
На сей раз погода сопутствовала удаче. За световой день было преодолено около 340 км, и 26 сентября в 18.00 путешественники пересекли Северный Полярный Круг. С трудом "Тайга" вошла в Палуй, в устье которого находится город Салехард.
Утро следующих суток встретило снегом. Лодку пришлось буквально выдалбливать изо льда. В мастерской порта рабочие помогли отремонтировать один из моторов (рычаг газа). Вскоре "Тайга" была готова к дальнейшему движению вперед. Чтобы попасть на левый берег — на ближайшую станцию железной дороги, всего-то было необходимо преодолеть 18 км. Но это была ширина Оби. На преодоление этих 18 км ушло целых два часа.
Заполярный поселочек Лабытнанги — в переводе с ненецкого "Семь лиственниц", место, где лет 300 назад (так гласит легенда) поселился русский человек. Кругом тундра, снега, вдали отроги Полярного Урала, а деревья, хотя и высохшие, еще стоят на берегу, напоминая о временах и людях, давно ушедших. В этой географической точке и закончилось прохождение Обского бассейна, почти 3900 незабываемых тяжелых километров.
Дальнейший путь — опять по железной дороге. От Лабытнанги до Котласа 1900 км по заполярной тундре, уже покрытой безжизненными снегами.
И вот, после очередного ремонта моторов, "Тайга" двинулась по Северной Двине и вскоре вошла в Сухону. Это уже была река, хотя и лесосплавная, но с хорошей навигационной обстановкой. До конечного пункта маршрута — города-героя Ленинград оставалось 1500 км!
Уже была устоявшаяся северная осень. Уже преследовали снега. Снег валил на всем пути от Тотьмы до шлюза Знаменитый, который построен еще во времена Петра. Русло реки уже было в шуге.
На озере Кубенском путешественников снова настиг шторм. Да еще какой! Пришлось выйти на берег и спасаться в избушке рыбаков. Но этот шторм оказался последним.
Северо-Двинский и Волго-Балтийский каналы, Онежское озеро, Свирь, Ладожское озеро и Нева были пройдены без затруднений, которые стоило бы упоминать. Этому способствовала и установившаяся хорошая погода. 7 октября "Тайга" пришвартовалась к причалу речного трамвая в Ленинграде.
Трансконтинентальный маршрут был успешно завершен. Его протяженность составила около 14 000 км. Путешествие продолжалось 123 дня. Длительные задержки из-за метеоусловий составили в общей сложности 33 дня. Израсходовано было около 15 000 л бензина. Плавание, по обычаю тех лет официально посвященное 50-летию Советского Приморья, могло быть осуществлено лишь благодаря помощи Приморского клуба ДОСААФ, Приморского Горно-химического Комбината, Приморского крайкома ВЛКСМ, Маклаковского лесоперерабатывающего комбината, а самое главное — благодаря помощи многих простых людей, которые встречались на пути.