От редакции
Кандидат биологических наук и большой энтузиаст виндсерфинга Сергей Иванович Найдич и впрямь человек неугомонный. Впервые читатели познакомились с ним в «КиЯ» №116 за 1985 год, когда мы опубликовали его путевые заметки «На парусной доске по Азовскому морю Позднее он совершил тренировочный переход из Керчи в Ялту, затем — из Евпатории до Сухуми, когда за 10 дней покрыл 412 миль. О старте и отдельных этапах этого плавания рассказывалось в программе «Новости» Центрального телевидения и в радиопрограмме «Маяк».
Свой отчет о трудной десятидневке С. Найдич присылал в нашу редакцию, но в силу некоторых обстоятельств мы не смогли его опубликовать. А теперь не лишним будет привести один отрывок из того материала. Возможно, он и не очень эффектный, не столь броский, но как нельзя лучше подкрепляет данный статье заголовок.
Сергей Иванович писал: «Честно говоря, я был застигнут врасплох налетевшим штормом. Предыдущие удачные этапы очень уж расслабили меня и вызвали полную успокоенность. Теперь же испытываю невероятное напряжение, усиленно работаю всем телом, стараясь своевременно среагировать на порывы ветра и удары волн. Выкладываюсь, вроде, полностью, но психологически настроиться на борьбу все равно не могу. Не могу отвлечься от ощущения неуверенности и какой-то ребяческой обиды на неблагоприятно сложившиеся обстоятельства.
Не удается и сосредоточиться на чем-нибудь важном. Бессвязные, пустые мысли проносятся в сознании. Видимо, движение на парусной доске в одиночестве забирает все же очень много энергии и эмоций. Гораздо больше, чем мы себе представляем. Помню, во время азовского перехода я пытался петь песни, читать стихи для снятия эмоционального стресса, но сейчас этого делать не хочется. Мне вообще ничего не хочется и даже кажется что если я сию же минуту брошу парус и перейду на яхту, то и там меня исключительно все будет раздражать. И очень скоро, вероятно, я снова попрошусь на доску».
Иначе и не может быть, если виндсерфер стал частью жизни, и частью — значительной, а планы расширялись и усложнялись. Вот,, наконец, исполнена и давнишняя мечта — обогнуть Черное море.
Научный руководитель экспедиции «Черное море-89» член-корреспондент АМН СССР профессор И. А. Агаджанян и начальник экспедиции кандидат биологических наук С. А. Шастун прислали нам свое описание этого уникального плавания, дав очень вы окую оценку мужеству спортсмена и результатам экспедиции в целом. Кстати, они сообщили также, что на основании дневника научно-спортивной экспедиции и судового журнала яхты сопровождения зарегистрированы следующие личные достижения С. Найдича:
- прохождение на парусной доске по периметру Черного моря за 35 дней;
- прохождение за 25 ходовых дней 1240 морских миль
- наибольшая продолжительность непрерывного движения — 9 часов;
- наибольшая скорость — 70 миль за 11 часов.
Пресса не обошла вниманием плавание энтузиаста. Газета «Правда» отнесла его даже к современным приключениям, опубликовав 10 ноября репортаж «По воде аки по суху». В нем, к слову, есть такие строки: «В Румынии «летучего голландца», то бишь евпаторийца, встретили работники посольства. Они были восхищены смелостью Найдича. А еще удивила незадачливость искателя приключений. Сергей встал под парус, не имея визы на посещение Турции. Пришлось дипломатам связываться со своим коллегой в Анкаре. Пока мореплаватель отдыхал, столица дала добро на свободный вход в Босфор».
Если верить газете, то произошел в пути и еще один занятный случай. В болгарских водах Сергея окружила стая дельфинов. Сначала они плыли за доской, а осмелев: «стали подныривать под «Виндгляйдер»1, раскачивать необычное судно. Побалуются, расплывутся по сторонам и наблюдают, чем закончится их игра с человеком. А чем же она могла закончиться? Появилась неуверенность, нарушилась координация движений, всякий раз после качки с трудом удавалось ловить в парус ветер. 500 раз оказывался Сергей в купели вместе с дельфинами. Зачем им понадобилось испытывать капитана?»
И, действительно, зачем? Может для того только, чтобы сделать приключения поострее? Но не в этом дело, как и не в эпитетах, которыми был награжден С. И. Найдич. Публикуя отрывки из «Правды», мы просто хотели обогатить заметки нашего автора, в которых он об интересных, вроде бы, фактах почему-то не обмолвился ни словом.
А писал Сергей Иванович вот что в своем материале:
Желание продолжить изучение особенностей жизнедеятельности человеческого организма в экстремальных условиях многодневного перехода на парусной доске заставило меня летом 1989 года предпринять плавание на виндсерфере по периметру Черного моря. И оно состоялось. С 16 июля по 20 августе этот виток протяженностью 1240 миль был покорен.
Плавание проходило в рамках научной экспедиции Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, во время которой научные сотрудники, помимо исследований психофизиологических и биоритмологических реакций виндсерфиста и членов экипажа яхты сопровождения «Глория» (из г. Саки), проводили также экологический контроль прибрежной акватории. Специально для этой экспедиции ее организаторы позаботились об особой комфортности «Глории» — серийного «однотонника» СТ-35, и увеличении автономности плавания. Из стеклопластика была выклеена новая рубка, позволившая образовать в корме отдельную трехкоечную каюту. Удалось увеличить полезную площадь носовой каюты и установить в ней диван, разместить дополнительные емкости для воды и топлива, в погон гика-шкота и приборную доску передвинуть в корму.
Как и в прежних переходах, я шел на «Виндгляйдере», дополнительно используя штормовой парус 4 м2 и трапецию. Это плавание ежедневно преподносило мне совершенно неожиданные сюрпризы. Прежде всего следует отметить отсутствие бризовых погод и наличие свежих ветров 14—18 м/с, что на фоне сильного волнения моря приводило к прогрессирующему истощению организме. На первом же этапе от Евпатории до Черноморского я попал в, казалось бы, привычные для меня штормовые условие, и все же получил неприятный психологический удар. Шторм настолько измотал всю экспедицию, что пришлось сделать незапланированный день отдыхе. Затем на выходе из бухты Узкая в был «атакован» пограничным катером, который из-за несогласованности береговых и морских служб принял меня за злостного нарушителя пограничного режима плавания. При сильном и беспорядочном волнении моря от этой встречи на корпусе «Виндгляйдера» остались даже царапины. На следующий день — новая неприятность. В 25 милях от Одессы, во время переходе на яхту для обследований, я утопил шверт. Я испытал огромное огорчение, поскольку запасного не было, да и опыте хождение без шверта при сильном ветре не имел. Пришлось забыть про неуверенность и собраться, чтобы благополучно дойти до гавани одесского яхт-клуба.
После дня отдыхе наш путь лежал в Констанцу. И вновь все время дует свежий ветер 16—18 м/с Дабы не снижать скорость и пользуясь благоприятным курсом — галфвинд, иду с основным парусом на трапеции, на ходу осваивая практически новый для меня режим плавания в сложных погодных условиях. Со скоростью более 7 узлов в шел свыше пяти часов подряд.
Затем последовал 30-минутный перерыв для обследований и обеда и вновь пять часов бешеной гонки. К концу дня я был похож лишь на подобие живого человека. Еще более трудным выдался следующий день. После столь изматывающих нагрузок в Констанце пришлось отдыхать целых два дня.
На пути в Варну при движении ночью разыгрался сильнейший ветер. Прямо скажу, удовольствия не испытал. На фоне обостренной чувствительности иллюминация светящейся воды, веером вспыхивающие искры казались чем-то мифическим и пугающим. Шестичасовой фордевинд при 6-бвппьном ветре и большой волне так меня измотал, что я начал часто падать. С трудом, уже перейдя на движение в бакштаг, в добрался до входе в порт и лишь тогда перешел на яхту.
За единственный предусмотренный день отдыхе я познакомился с одним из сильнейших виндсерфистов Болгарии Николо Дуковым. С ним-то мы и пошли на Бургас. И вновь — фордевинд. И снова сильный ветер и волна. Можете судить о «легкости» данного отрезка пути, если в самом конце пути ЭКГ зарегистрировала перенапряжение сердца.
После терапии препаратом женьшеня и короткого отдыхе состояние нормализовалось и мы вышли на Стамбул. В турецких водах произошла интересная встреча. Находясь далеко позади нашей яхты, в прошел совсем близко от моторки с рыбаком, который улыбкой ответил на мое приветствие. Тогда я подошел прямо к лодке, положил парус на воду и поздоровался с ним за руку. Поговорили с помощью жестов и мимики. Он понял, что я русский, иду из Крыма в Стамбул и что, видать, очень силен, если отклонил его предложение подбросить меня до места на моторке. Расхохотавшись по этому поводу, мы распрощались.
В восемь часов вечера открылся вход в Босфор. Освещенные склонившимся к закату солнцем величавые мысы Румели и Анадолу казались золотыми столбами, воротами в таинственную и волшебную страну. В пропив вошли уже в сумерках и поэтому решили заночевать в рыбацкой гавани поселка Румели-фенери. Первое, что сделали турецкие рыбаки после швартовки яхты, — принесли поднос с самоваром и турецким чаем. Теплое дружеское общение длилось долго, в незнание языков не явилось помехой.
На следующий день, пройдя изумительный по красоте Босфор, мы остановитесь в первоклассном яхт-клубе «Атакёй-Марина , где устроил для нас прием помощник президента страны Омар Караджалар. За три дня пребывание в Стамбуле мы не только познакомились с его уникальными достопримечательностями — султанским дворцом, храмом Святой Софии, Голубой мечетью, стамбульским базаром, но и провели пресс-конференцию для телевидения, прессы и ученых Стамбульского университета, установив с ними научные, спортивные и просто человеческие контакты.
4 августа взяли курс на Синоп. Первый день плавания проходил при хорошей бризовой погоде, а вот во второй — налетел сильнейший ветер. Досталось мне, откровенно говоря, изрядно. Находясь уже в состоянии хронического утомпения, я раздражался даже от самой мысли о предстоящем движении на виндсерфере. В довершение ко всему, ночью совершенно не удалось выспаться. Яхту швыряло на огромных волнах, в моя койка оказалась сырой от случайно попавшей в открытый люк воды. Утром шторм стих и я, с воспаленными от «сладкого сна» глазами, продолжил свой путь.
В 12 часов показался Синопский полуостров, похожий на увеличенную копию мыса Киик-Атлама у Планерского. Здесь снова усилился ветер, став после огибания Синопского мыса попутным. Чертыхая свою усталость и надоевший изрядно фордевинд, с трудом вхожу в гавань. Местные власти были изумлены: мы оказались первыми советскими яхтсменами, посетившими Синоп за всю историю взаимоотношений СССР и Турции!
Очень тепло встретил нас начальник гавани Укрю Гюмюш. Официальный прием, посещение музея и турецкой бани недолго запомнятся нам. Как, впрочем, и это происшествие. Буквально за 15 минут до нашего отхода из Синопа проезжавший по причалу грузовик переехал мачту и немного согнул ее в районе тола. Я буквально онемел от ужаса, но один из провожающих предложил помощь своей мастерской. И хотя ребята тут же унесли мечту, я долго еще находился, словно в шоке. Сказывалась, видно, и психологическая усталость.
Но вот мачта установлена, плавание продолжилось. Погода все время была свежей и мое функциональное состояние ухудшалось с каждым часом. Еле-еле добрался до Трабзона. В отличие от курортного Синопа, он оказался большим промышленным городом с настоящим портом, но советских яхтсменов тоже увидел впервые.
Следующая остановка — Батуми. Плавание вдоль знакомых кавказских берегов было более привычным. Все те же слабые ветры от Батуми до Сочи и шквалистый норд-ост от Геленджика до Анапы. На »том отрезке в один из дней мне пришлось идти непрерывно без остановок 9 часов подряд. Здесь произошло еще одно перенапряжение сердце.
На последнем этапе до Евпатории (35 миль), который мне так и хочется назвать «детским», нас опять ожидал сюрприз. Через час после выхода ветер усилился до 26 м/с...
Со штормовым парусом, идя в бакштаг, в обгонял яхту, идущую под всеми парусами. Вот таким образом мы буквально и подлетели к набережной Евпатории. Салют из ракетницы — наше долгое плавание закончилось. За 35 дней, из которых ходовых было 25, я прошел 1240 миль. В среднем по 49 миль в день!
Мои друзья говорили, что в и сам не всегда представлял полностью всю серьезность этого предприятия. Возможно. Однако благодаря прежде всего их огромной психологической устойчивости, устремленности к достижению цели и мне удалось преодолевать физическую и психологическую усталость. Несомненно, без чуткого и доброго отношение со стороны всех без исключение участников экспедиции, которые продумывали каждую мелочь моего быта, внимательно следили не только за здоровьем, но и за настроением, вряд пи можно было вынести все тяготы и лишение такой жизни на «доске».
Я очень всем им благодарен!
Примечания
1. Переход осуществлялся на серийном «Виндгляйдере» производства Таллиннской судоверфи: длина 3,90 м, ширина — 0,62 м площадь паруса — 6,0 м2.