«31 августа 20.00 бухте Золотой Рог «МАХ-4» пришвартовалась причалу № 36 рядом мемориальным кораблем КТФ «Красный вымпел». Успешно завершилось последнее — тринадцатое — плавание «МАХ-4». За 24 ходовых дня пройдено 1720 км по Охотскому и Японскому морям. Общий итог путешествия — 31000 км на веслах за 374 дня. Средняя скорость движения — 83 км за сутки. За кормой «МАХ-4» воды семи морей, 25 озер-водохранилищ, 40 рек. Сегодня же заслуженная лодка встала на вечную стоянку как экспонат краевого музея имени Арсеньева. Евгений Смургис».
От имени редакции путешественника — пропагандиста весельного туризма Е. Смургиса и его напарника на тринадцатом морском этапе беспримерного плавания В. Галенко (спецкор «Вокруг света») приветствовал член редколлегии «Катеров и яхт» А. Гундобин.
Пока готовится к печати материал о торжественном финише во Владивостоке, предлагаем путевые заметки Евгения Павловича Смургиса, рассказывающие об очередном этапе путешествия — одиночном плавании против мощного течения Ангары.
Идет лето 1980 года. В душе и радость, и недовольство. Страна готовится к знаменательному событию в истории спорта: мы — хозяева Олимпиады, это здорово! А неудовлетворенность оттого, что «МАХ-4» все еще очень далеко — в 8000 км от Владивостока. Трижды отодвигались сроки окончания путешествия. То приходилось объявлять год каникулярным, то становились на пути совершенно неожиданные обстоятельства. Так можно стать суеверным. А, может, дело в самом себе? Полтора десятка лет отделяют меня от первого старта. Сегодня мне уже не двадцать пять. Может, поиссякли силы, приугасла активность? Ну что ж, проверим: 1580 км против течения Ангары в одиночку — экзаменатор строгий.
По неизменной традиции каждое мое летнее путешествие начинается в Липецке с небольшой остановки у родителей. Затем лечу в Красноярск, мчусь на «Метеоре» по Енисею, на скоростной «Заре» — по низовьям Ангары и, наконец на третий день гонки поднимаюсь по крутому берегу к дому Ростовых в поселке Орджоникидзе. Прошел всего лишь год, но многое в жизни знакомой семьи изменилось — умер хозяин Андрей Егорович. Хотя и не до лодки было наследникам, однако «МАХ-4» и все снаряжение сохранили в лучшем виде. Зимовал мой пароход под навесом в хорошо проветриваемом месте.
По плану — надо браться за первый капитальный ремонт: врезать в попорченную гнилью среднюю часть днища новую плаху, усилить шпангоуты. Лучше всего, конечно, поработать самому, но инструмента — нет, материала — нет, дело наверняка затянулось бы. Нанял «шабашника» из киевской бригады, сооружающей что-то для местного химлесхозц. Мастер оказался стоящий, за пару дней сделал все, что требовалось. Да и самый объем работ оказался меньше, чем я думал: выяснилось, что подгнивший слой не глубже полудюйма. Решили днище не вырезать, а наложить вместо поврежденной древесины на эпоксидку 20-миллиметровую доску.
27 июля. День жаркий. В полдень с сыновьями хозяина и соседскими ребятами несем лодку к воде. По пути делаем памятные снимки, заодно — отдыхаем. Сажаю в «МАХ-4» всех участников операции, поднимаюсь вверх, сплавляюсь, разворачиваюсь. По выражению лиц вижу — каждый хочет попробовать сам. С двигающимся сиденьем у них, конечно, не ладится, ну а что касается гребли, то урожденных ангарцев этому учить не надо! На дорожку попили по-сибирски крепко заваренного чая.
Все снаряжение (в целлофановых мешках) уложил в лодку наскоро — раскладывать по местам некогда, люди ждут — собрались проводить. Редко удается отвалить вовремя, как было намечено, но рано или поздно прощание заканчивается. В 16.00 — старт по всей форме.
Жарковато для начала. Не успел скинуть одежду, налетела мошка. Одно спасение — мазь.
Приходится брать с места в карьер — на раскачку времени нет, так как первое препятствие начинается, можно сказать, на границе поселка. В пене гряда черных камней с красочным официальным названием — шивера Потаскуйский бык. Лоция подсказывает, что тянется «бык» добрых 5 км, значит, боевое крещение будет серьезным. К берегу не прижмешься — в воде лодочные гаражи. Лавируя выскакиваю на поток. И начинается...
Через 10 км, уже на спокойной воде, догоняет меня на моторке Алик — старший сын хозяина. Я забыл, оказывается, любимые туфли. Традиция — что-нибудь да забыть — не нарушена.
Бросил якорь уже около полуночи на отметке 210 км. 7 часов гребли — и «МАХ-4» прибавила к своему «послужному списку» первые в этом году 28 км. Спалось плохо: побаливали руки.
29 июля. Первое на Ангаре охотничье зимовье. Расположено в на зависть живописном месте, но маленькое, неуютное. Два топчана с прошлогодней соломой. Промысел древний и быт древний, только почему бы его не приблизить к цивилизации? В моем базовом зимовье даже газ есть. Лодырь, видимо, здесь зимовал.
Мелко, вода чистая, теплая. Как не искупаться? Даже не верится, что это та же самая Ангара, запомнившаяся в прошлом году ледяной водой. С удовольствием бреду, волоча лодку за нос. Давно нога не касалась такого ласкового песочка. Пожалуй, с Уральских берегов. На севере песок-то был, но болотники снимать не приходилось.
Вечерело, когда остановился готовить обед. Рядом кругами ходит моторка. Не пойму, чего хотят? Наконец, решились. Подходит отец с сыном, присели к огню, извинились, начинают расспрашивать. Когда я сказал, что собираюсь за месяц доплыть до Иркутска, старшего словно ударили. Даже вскочил. За месяц 1500 км против воды без мотора? Для них это — явно из мира фантастики! Невольно оглядели меня с ног до головы, будто ожидали увидеть перед собой Геркулеса.
30 июля. Темные тучи придавили реку. Заякоренная лодка прыгает на зыбкой волне. Как не хочется вылезать в такое утро из «каюты». Вчера наработался, болят икры. Замучили леспромхозы. Вот опять у берега готовят полуторакилометровый плот. Придется уходить на быстрину, понапрасну тратить силы.
Хорошо иметь лоцию — все неприятности выглядят не так^неприятно, когда знаешь о них заранее. Только и при всем том неожиданностей — масса. Вот характерный пример. Подлетаю к очередной шивере (это Косая), идя, как и рекомендовано, левым берегом. В бинокль просматриваю препятствие и выясняю, что левым берегом шел зря: то один, то другой камнище мешают размаху весел. По центру — все клокочет, а вот вдоль правого берега — чистая от камней симпатичная полоса. Одно только плохо: чтобы пересечь могучий поток Ангары, затратить придется минимум полтора часа. Это если говорить только о затрате времени. Выход нашелся совершенно, на первый взгляд, нелепый: убрал у самого берега несколько камней, удалось спокойно провести «МАХ-4» через «каменную зону» бечевой.
Из многочисленных ангарских неприятностей больше всего запомнился 1,5-километровый порог Мурский, образованный пересекающей русло широкой каменистой грядой. Поток зажат скалистыми берегами, скорость течения 14—15 км/ч.
Рано утром поднялся на утес Караульный, стал прикидывать план действий. Правым берегом не подняться — вся бурлящая поверхность воды усыпана разнокалиберными камнями, нет даже узенькой щелки. Единственная возможность — подниматься левым берегом прямо по судовому ходу. По этому поводу есть такие указания: «Для проведения судового состава через Мурский порог вверх необходимо иметь не менее двух буксирных судов достаточной мощности. В случае ожидания дополнительной тяги состав надлежит устанавливать на якорях в прилуке левого берега против приметных камней с надписями. (Опять эти самодеятельные «художники» и автографы на память! — Е. С.) Движение одностороннее, расхождение запрещено».
Информация об изображении
Этот рисунок на береговых скалах у Лплинского порога упомянут в лоции как главный ориентир
Самый простой вариант — зацепиться за проходящее судно. Но тогда нарушится принцип — каждый метр своим ходом. Буксировка, конечно, не исключается, но лишь в крайних случаях (не помнится даже, когда это было). Итак, простой вариант отпадает, беремся за более сложные.
Этот рисунок на береговых скалах у Лплинского порога упомянут в лоции как главный ориентир
Прорезая скалы левого берега, как раз в районе порога впадает в Ангару быстрая река Мура. Оценив обстановку и поразмыслив, наметил я такой план преодоления порога. Пробраться к устью Муры, как можно выше заплыть в нее, там отдышаться, рывком пересечь стометровую реку, зацепиться за ее правый берег и, свернув в Ангару, протаскивать лодку между камнями. Самый страшный участок быстрины тут будет, вроде бы, всего короче...
Первую часть этого великолепного плана выполнил без осложнений, пришлось, правда, хорошо поработать. Выбросил на берег якорь, пошел детально осмотреть дальнейший путь. На нем два опасных места — два здоровенных камня, выступающих в реку. Надо не только как-то обвести лодку вокруг них, но и после этого мгновенно вскочить в лодку и гребануть. Успею удержаться на потоке — дело сделано, нет — окажусь снова под порогом.
Снизу два буксира поднимают баржу. Чем ближе слив, тем меньше их скорость. Вот и совсем затоптались на месте, над буксирами зависли черные от выброшенной дизелями солярки облака. Стараются! Жду, когда протянут — судовой ход настолько узкий, что, если сунуться не вовремя, можно оказаться притертым к камням. Потоптавшись на месте и надымив, караван стал сплавляться: сдались — поняли, что без третьего буксира баржу не протянуть.
Наступил мой звездный час. Принялся за дело с осторожностью. Любая оплошность — вся работа насмарку! В воду не ступишь — сшибет. Выкручиваясь в пене на мокром камне, буквально по сантиметру протаскиваю лодку против тугого потока воды. Сколько времени провозился — не знаю, но дело сделал.
У второго камня оказалась удобная терраса где-то в полуметре от поверхности. Проталкивать лодку это поможет, но сумею ли я быстро сесть в нее из такой неудобной позиции? Пошел! Ноги едва удерживаются на скользком камне, лишь бы не поскользнуться. Болотники сразу стали полны воды. Напряжение сил — предельное, но чувствую, что все идет хорошо. Только очень медленно. Хватит ли сил на акробатический прыжок?
Я уже почти вытолкнул лодку, когда случилось непредвиденное. «Заря», ожидавшая где-то наверху, когда караван освободит фарватер, взревела машиной и полным ходом устремилась вниз, увлекаемая потоком. Через мгновение она оказалась рядом — ее борт возник в 3—4 м от меня. Еще я успел заметить, что кто-то из экипажа фотографирует меня, прижатого лодкой к краю камня. В мозгу мелькнуло — волна! Все остальное произошло неосознанно: сработал инстинкт самосохранения. Оттолкнувшись, успел выбросить из воды на камни ноги (не сделай этого, их переломало бы корпусом лодки!). И в ту же секунду «МАХ-4», в борт которой я судорожно вцепился, взлетела в воздух.
Неужели нельзя было проплыть подальше?!
«Заря-132», «Заря-132»... — бессмысленно повторял я. Глиссирующий теплоход давно скрылся из вида, а мы с «МАХ-4» прочно сидели на мели: правильнее сказать, лежали, выплеснутые на огромный камень.
Прошло еще два часа, прежде чем я собрался с силами и, наконец, смог опустить лодку в таком месте, где можно было успеть сесть за весла раньше, чем...
2 августа. Время за полночь. По курсу зарево огней. На середине реки — плавучая буровая.
— Что, золотишко копаете? — кричу что есть сил, стуча веслом по стальной обшивке понтона. Сначала, как обычно, нрдоуменно рассматривают, потом спрашивают сами, а уж после этого отвечают на вопросы. Оказывается, берут пробы грунта. Пройдет немного времени, и каскад ангарских ГЭС пополнится еще одной электростанцией, энергия которой так необходима для промышленного освоения богатств Сибири.
Впервые за последнее время вижу такой размах. Множество мощных портальных кранов разгружают баржи. Снуют буксиры. Много моторок на берегах. Да и как обойтись на Ангаре без лодки? Она и транспорт незаменимый, и средство для рыбалки, да и просто для отдыха — прогулки по красивым местам. Даже глубокая ночь не угомонила людей. Нет, не в спокойном русле течет здесь жизнь — несется бурным, как сама Ангара, потоком! А совсем недавно была здесь обозначенная на карте микроскопической точкой тихая таежная заимка.
За трое дождливых суток «потерял» 30 км. Теперь не хватает светового дня, все чаще приходится работать ночью, 14—16 часов гребли стали нормой. За день стараюсь преодолеть быстрины и каменистые участки, чтобы к ночи подтянуться к относительно тихому месту.
«Торопись медленно», — советуют мудрецы. Я заторопился быстро, сунулся ночью на 3.VIII переходить шиверу Косой Бык. «Косой», — подумалось, — значит, пьяный. Разъяренный бык страшен, а уж пьяный — тем более. Надо бы бросить якорь до утра. Ночью шиверу вряд ли пройду. Нет, попробую...
И попробовал. Резкий толчок сбросил с сиденья. Стукнувшись с ходу о камень, лодка намертво встала. «Так можно финишировать досрочно!» — подумал, придя в себя. Дальше уже не плыл, лег спать. А когда проснулся, пришлось выливать несколько ведер воды. Пробоина — чуть ниже ватерлинии прорублен носовой корень (по науке — штевень). Расстроился сильно. Впереди больше 1000 км пути, сколько еще неизбежных столкновений ждет меня!
Делать нечего. Разгружаю, вытаскиваю лодку так, чтобы носовая часть оказалась на весу. Развожу под нею костер, а пока дерево сохнет, ищу подходящий корень для заделки поврежденного места. Эпоксидная смола и стеклоткань завершают ремонтную операцию. Все бы ничего, но Иркутск — конечная цель этапа — отодвинулся еще на двое суток.
Утром 5.VIII был разбужен странными хлопающими звуками. Под пленкой, в моей «каюте», носилась туда-сюда небольшая птичка, напоминающая трясогузку. Приоткрыл тент, выпустил. Когда проснулся окончательно и вылез, смотрю — сидит гостья в носу лодки и клюет хлебушек, понравился ей мой плавучий дом. Принял это за хорошее предзнаменование.
Утро тихое, светлое. Небо безоблачное. Через час в качестве физзарядки — шивера Кавинская (скорость течения — неизменные 12—14 км/ч), а в середине дня предстоит «главный подвиг» — последний оставшийся на пути порог — Аллинский.
Это, пожалуй, самый мощный из виденных мною на Енисее и Ангаре. Ревет. На скале «предупредительные» знаки. Сначала изображен могильный крест, под ним мрачная надпись: «Помни, что ждет тебя». Рядом со знанием дела нарисована большая русалка и крупно — ее пламенное обращение: «Я жду тебя!». Да, безвестному «художнику» в юморе не откажешь.
Разведка показывает, что протаскивать лодку придется метров 150. Все уже отработано, никакого священного трепета нет. А вот не было бы за плечами пройденных тысяч километров — побоялся бы и близко подойти! Подплываю вплотную под «бойкое» место. Привязываю носовой конец. Все заранее подготовлено. Все ценное снаряжение упаковано в целлофан п закреплено.
Первые метры борьбы с потоком — и сразу же неучтенные планом препятствия. Для начала приходится выворачивать с намеченного заранее узкого прохода бревно. Дальше еще хуже: два острых подводных выступа преграждают дорогу, с берега их видно не было. Весь план рухнул — придется проводить по стремнине, однако а это особых эмоций уже не вызывает.
Первая попытка кончилась плохо: лодку сорвало, наполовину затопило и буквально сбросило вниз. Хорошо, что успел запрыгнуть в нее, а то пришлось бы принимать холодную ванну.
Вторая попытка была успешной. Вот, что значит опыт! Подплываю к домику бакенщика — передать привет от его знакомых. Хозяин угощает ухой и малосольным хариусом. Только уже прощаясь, «сознается»:
— Я все смотрел, когда ты на пороге купался. Не очень-то издалека было видно — никак не мог понять, что ты там делаешь. Только когда поплыл от порога на веслах, сообразил: турист, да еще и ненормальный...
Он же и украсил маршрутную книжку своим автографом: «Лодка «МАХ-4» прибыла в 4-й участок обстановочного поста Аплинского порога 5 августа 1980 г., поднявшись через порог без какой-либо посторонней помощи».
От порога вверх 14 км Ангара течет в одном русле, а дальше до самой Усть-Илимской плотины идут острова и протоки, большие и маленькие. Впереди «флагман» — самый большой на реке остров Тургенев — длина его больше 20 км. С правого берега, вырываясь из густой темной травы, журчат красивые водопадики. Холодная вода изумительно вкусна. Наполняю все термоса и «главную» банку.
Плывет лодка навстречу времени — меняет наряд природа. Сегодня в ее красочной палитре появился желтый цвет — приближается осень. В Кежме купил с десяток хариусов, распотрошил, повесил сушиться на дужках. Теперь плыву, словно по сушильному цеху: такой смачный запах стоит, что слюнки текут без перерыва. Чаще стали встречаться рыбницы, моторки с рыбаками. Сетуют на уловы: за зорьку поймать ведра два-три — считается плохо!
Когда стемнело — заметил костерик. Когда в позднее время вижу огонек, считаю удачей: не надо с костром возиться, а главное — встреча с новыми людьми. От каждого всегда узнаешь что-нибудь, да и настроение поднимается.
Петр Семенович — сварщик Усть-Илимского управления гидромеханизации — приглашает на уху. Это,, судя по всему, классик своего дела. Говорит так:
— Не люблю компанию на рыбалке. Где компания — там разговоры, вино. Рыбалка — искусство, требующее самой полной отдачи. П тишины, и внимания. Много надо наблюдать, думать, чтобы всегда, в любую погоду, быть с уловом...
Никогда не видел я такого разнообразия искусственной наживки. И все аккуратно разложено по маленьким коробочкам. Порядок был во всем, что окружало Петра Семеновича — в лодке, у костра. Засиделись за-полночь.
10 августа. Всю ночь лодка проболталась на якорной цепи, напротив скал Кеульских, у первых камней нижней шиверы. Ветер так и не стих. Близость шиверы вызывала состояние смутной тревоги. Хотя умом я и понимал, что самая сложная и опасная часть пути уже позади, грозный гул несущегося день и ночь навстречу необузданного потока вселял в душу непонятный страх перед силами природы. А шивер этих не одна, — целых пять! И, если верить лоции, общая их протяженность составляет ни много ни мало, а четвертую часть 47-километрового перегона до Усть-Илимска. Да, такой полосы препятствий давно не было. Хорошо бы эти два листка лоции за день все-таки перевернуть! Холодно, мерзну. А парой дней раньше — изнемогал от жары. Разгулявшийся ветер гнал потоки раскаленного (далеко за 30°) воздуха. Греб, обливаясь потом... В 5.30 вскакиваю, энергично принимаюсь за дело.
Денек был трудным, но прошел, как ни странно, незаметно — в спринтерских рывках. Вот оказываются позади все пять шивер, остаются 20 км пути на 5 часов светового дня. Плыть гораздо веселее. Больше встречается людей, моторок, земснаряды намывают гравий.
И вот я заплываю на акваторию городской лодочной станции. Дежурному ничего объяснять не пришлось. Григорий Михайлович принял «МАХ-4» как старую знакомую: о ней он не раз слышал, читал и, наконец, увидел.
Самое трудное позади. В порядке отдыха перелистал дневник и внимательно пересчитал все ангарские препятствия, которые остались за кормой. Два порога, 27 шивер, 10 перекатов общей протяженностью 85 км преграждали путь. 635 км удалось проплыть за 12,5 ходовых дней.
С горячей благодарностью вспоминаю я гостеприимный Усть-Илимск. Память о посещении строящегося, но уже дающего продукцию лесопромышленного комплекса и грандиозной ГЭС — одно из незабываемых впечатлений!
14 августа. Плотина ГЭС шлюзов не имеет, нужно объезжать ее сушей. Началась беготня в поисках машины. А лодочная станция от города не близко. Пока бегал, ездил, договаривался, потерял бумажник с паспортом. Пока искал (и нашел за сиденьем автобуса!) — день прошел.
А дальше все происходящее напоминало положение Гулливера в стране великанов. Появился громадный оранжевый «Кировец», затолкал многометровый кузовной прицеп в воду, и я в самом полном смысле слова заплыл в него в своей лодке. Спустя час она спокойно покачивалась на воде рукотворного сибирского моря. Сколько таких молодых морей пришлось пересечь! Плавание не представлялось сложным. Толща воды, поднятой плотиной, скрыла и самый мощный (Ершовский), и самый длинный (Дубининский) пороги. Образовалась превосходная водная магистраль протяженностью более 300 км до Братской ГЭС. К сожалению, судоходство здесь отсутствует: просто потому, что еще нет флота. Впрочем, я лично об этом не жалею — слишком памятна встреча с «Зарей-132». Не могу не упомянуть о другом — плохо очищена была зона затопления. II гоняет ветер по воде вымытые из почвы некогда строевые ангарские сосны. И нет чистого от бревен и хлама кусочка берега — негде причалить чайку вскипятить...
16 августа. Очень странные здесь ветра. С утра дул «восток», ушел от него на правый берег — спрятался за гору. Через час задул «север», а еще через час — «запад». Впервые встречаю такую свистопляску! Пришлось выгребать опять к левому берегу, а ширина водохранилища здесь уже не речная.
Выше поселка Ершовский, на скалистом возвышении затопленного о-ва Кораблик — ухоженный красивый памятник: против этого злополучного места утонуло сразу несколько жителей поселка. Немало я видел подобных памятников. Напоминают они о том, что с водой шутки плохи, да только многие забывают, чаще всего во хмелю.
Прошел дождь. Откинул край пленки, стал вылезать из каюты и застыл: играла радуга. Да не какая-нибудь. Все, что видел я в своей жизни до нее, были жалкие копии. У всех чего-то не хватало. То цвета были тусклые, то ярко обозначен один конец дуги, а другой не просматривается, то еще какой изъян. А вот эта была полнокровна, словно розовощекая, пышущая здоровьем дева, и действительно играла всеми цветами спектра, и была совсем рядом: казалось, протяни руку — коснешься.
В 22.00 все кругом затихло. Впервые за время этого этапа путешествия — полнейшая тишина. И зеркальная гладь в самом полном смысле слова. Совершенно никакого ее колебания, будто кругом не вода, а застывший металл, поверхность которого отполировали. Йсе отчетливо отражается в этом природном зеркале с мельчайшими деталями. Подплыл ближе к берегу, любуясь отражением белоствольных берез, сосен, лиственниц. На небе появился молодой месяц. Его, пока еще слабо набирающего силу, обесцвечивают последние отблески вечерней зари. Еще немного — и впервые в это лето вижу лунную дорожку: протянулась от носа лодки золотистой лентой и бежит, бежит, пока не упрется в берег.
В 23 часа стало темно. Плыть на ощупь с черепашьей скоростью не имеет смысла. Полез спать.
17 августа. Туман такой, что ничего не видно в пяти метрах, плыть опасно. Но и надеяться, что туман быстро рассеется, нечего. Разворачиваюсь кормой вперед — «прячу» поврежденный нос — и гребу потихоньку: скорость не больше 2—2,5 км/ч.
Очередная встреча — у костра молодой парень и женщина средних лет. Поставил чайник, разговорились. Как ни странно, женщина, посмотрев на лодку, тут же проявила осведомленность: «Не та ли это «МАХ», о которой писали?»
Через полчаса к берегу приткнулась лодка с главой семейства — рыбаком. «Плохо берет», — сокрушается он, вернувшись с утренней зорьки, а сам кладет в ящик для рыбы с десяток щук килограмма по четыре. Аккуратно все прибрав, присаживается к костру и тоже интересуется: «Не та ли это лодка, что по льдам плавала?» Между тем хозяйка очага разложила снедь и пригласила к столу. Отказываться не стал, хотя до этого уже завтракал. Уйти — обидеть! А дальше пришлось и выпить рюмку коньяка. Оказалось, сегодня — день авиации. Хозяин к ней имеет прямое отношение — работает авиатехником, а я — косвенное: отец не один десяток лет жизни отдал военной авиации...
Места пошли просто великолепные. Днем воздух раскалился. Решил воспользоваться моментом и подготовиться к Братску. Зацепился за буй № 24, стоящий посередине широкого разлива, и давай стирать, мыть, купаться, наводить порядок.
Теперь, когда можно сказать, что Ангара позади, назову показавшееся, мне самым красивым место: район бывшего Дубининского порога, это ниже Братска на 44 км. Река стиснута высокими отвесными скалами, имеющими вид каменных столбов, пирамид, причудливых фигур. Если у вас развита фантазия, многое можно здесь увидеть. Деревья, вцепившись корнями в скалы, растут в самых неожиданных и самых неподходящих местах, олицетворяя могучую силу жизни. Название Ангара происходит от слова «ангар», что на местных языках, в том числе и якутском, означает ущелье. Действительно, иначе и не подумаешь, проходя между величественными берегами.
18 августа. Встреча с легендарным Братском, вписавшим яркую страницу в историю освоения Сибири. Бросаю якорь в нескольких сотнях метров от плотины — на лодочной станции поселка Энергетик. 330 км по озерной (стоячей) воде прошел за четыре дня! Это, пожалуй, рекорд моего одиночного плавания в подобных условиях за всю историю путешествий на «МАХ-4».
Последующие два дня ушли на отдых, знакомство с городом, встречи с жителями, спортивной общественностью, журналистами. Попутно отметил и свой день рождения. Вот уже много лет ежегодно встречаю его на лодке. Постарела «МАХ-4» за эти годы. Чего только не пришлось испытать ей на долгом веку!
21 августа. С 6 утра «МАХ-4» бороздит воды уже следующего — Братского моря. С вечера чувствую — заболеваю. Из носа течет, глаза слезятся, голова болит. Вот так пряники: в жару простудился. Права поговорка: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Вчера, давая интервью, похвастал, что за все годы плаваний не пользовался медикаментами. Хуже того, загружая лодку после перевозки через плотину, спрятал лекарства куда-то подальше. Однако болеть некогда, надо грести. Всегда хворь выгонял физической нагрузкой, применим то же средство и на этот раз...
Двое суток борьбы со встречным ветром и волной совершенно вылечили. Грести приспособился ночью, когда жара спадает, а ветер слабеет. Загорел, что негр. Подфартило с погодой в Сибири!
25 августа. На море и приключения — морские. Ориентиров на далеких берегах мало, а всяких заливов — бывшие долины! — множество. Обстановка с расчетом на большие суда довольно редкая. А к берегу не всюду и прижмешься — то пни из воды торчат, то плавником все забито. Одним словом, под утро шел в густом тумане и забрел куда-то «не туда».
Берег открылся не там, где полагается. Да и солнце, которому по всем законам в полдень надо быть на юге, т. е. за спиной, — что за чертовщина! — жарит слева. Да и ветер дует не так, как положено. Забеспокоился. Впереди усмотрел белый бакен, дальше за заливом поселок. Не плыву ли я обратно? Но для этого нужно было пересечь водохранилище. Если не ошибся, то за заливом должен быть красный буй. Смотрю в бинокль — не видно. Так, может быть, все правильно? На всякий случай подгребу-ка к поселку, спрошу. Расположение солнца не дает покоя. Никакого красного буя нет. Расстроился ужасно.
Держу курс на «метеоровский» причал. У воды на бревне сидит красавица-сибирячка.
— «Метеор» подан, садитесь! — говорю жизнерадостным голосом, подавая лодку, а с языка так и рвется совсем другое, — сколько до Аталанки?
— Двадцать семь, — отвечает.
— А туда или сюда? — машу я руками в обе стороны, а сам сгораю со стыда.
— С тобой, вижу, далеко не уедешь. Тоже мне, садитесь... — смеется красавица.
— Компас отказал, часы стали, туман был, — бормочу. Сказал, однако, неправду. Компаса в это путешествие вообще не брал. Зачем он, когда берега видны?
Сам себя и наказал. Бессмысленно греб 20 с гаком километров.
Плавать по Братскому морю куда интереснее, чем по Усть-Илимскому. Во-первых, чище. Во-вторых, берега населенней. Ежедневно встречаюсь со «старыми» знакомыми: два «Метеора» совершают рейсы Иркутск — Братск и обратно.
Подплываю к Аталанке. На берегу, завидев лодку, собирается ватага пацанов.
— Пушки с берега палят, кораблю пристать велят, а стоит ли приставать? — спрашиваю я.
— Приставай, дядя! Приставай! — дружно отвечают они. — Магазин открыт! Хлеб есть, соки есть! — не моргнув глазом, хором отвечают на все мои вопросы.
Пристаю, прошу их присмотреть за лодкой, поднимаюсь на берег. Магазин, конечно, закрыт, а соков, судя по всему и не бывало. Обманули — так велико было желание посмотреть «МАХ-4»! Подхожу к лодке. Здесь уже не ватага, а толпа. Обычная история: стоит только причалить у населенного пункта, как, словно мухи на мед, рядом возникает ребятня со своими тысячами «почему?» Рассказал я, как мог, о путешествии, а когда стал отчаливать, один и говорит:
— Золото живете, дядя! («Золото» — в смысле хорошо.)
Спрашиваю: «Почему?»
— А потому, что можете целое лето вот так на лодочке ездить.
Показал я ему стоящую на берегу «Волгу». «Вот, — говорю, — кто золото живет, на машине катается целый год!»
— Нет, — убежденно машет головой мальчик, — это совсем не интересно!
С тоской во взглядах провожали они уплывающую «МАХ-4». Помня свое детство, могу с уверенностью сказать: долго ребята будут помнить эту случайную встречу. Пройдут годы. И у каждого из них будет своя «МАХ», свой Полюс, своя Мечта. И повседневная борьба за достижение Мечты.
Усолье-Сибирское. Кончилось море, кончилось плавание по стоячей воде, начались 120 км, хорошо запомнившихся как самый тяжелый этап этого нелегкого плавания. Не было тут ни отдельных исстари знаменитых порогов, ни имеющих звучные названия шивер. Был просто очень мощный и, увы, встречный поток воды, отдаваемой самым крупным пресноводным озером мира.
И вот Ангара позади, пройдена она за 26 ходовых дней. 31 августа 1980 г. в дождливый, ветреный и холодный день «МАХ-4» повернула в реку Иркут, давшую название Иркутску, и на местной спасательной станции встала на свою очередную зимовку.
Прощай, «МАХ-4»! До следующего старта!