Снаряжали нас и провожали в путь два областных туристских клуба — «Электрон» (Белоярской АЭС) и «Восток» (г. Верхи. Пышма). Во время похода мы вели путевой дневник. Некоторые выдержки из него, которые могут оказаться полезными всем, путешествующим зимой под парусом, я и предлагаю вниманию читателей.
15 марта 1983 г. Буера в разобранном виде, доставленные по железной дороге в Слюдянку, собраны и вооружены. Погружено все нужное для жизни на льду: ледовые крючья, примуса, запас продуктов и горючего, палатка, ледорубы и еще килограммов 100 разных вещей (теоретически автономность группы — 20 дней). Все готово, однако стартовать никак не удается: полнейший штиль, а на льду — толстый снежный покров. Да оно и неудивительно — снег не переставая валит вторые сутки! В конце концов постановили все-таки выйти в путь. Начало парусного похода выглядело довольно странно: паруса даже и не ставили, надели на коньки куски полиэтиленовых труб (диаметром 50 мм) и потащили по сугробам каждый свой буер за веревки.
Первая ночь прошла беспокойно, долго никто из нас не мог уснуть: лед трещал и грохотал беспрерывно, казалось, вот-вот лед под палаткой разверзнется и посыпемся мы в воду как горох...
Первые 60 км шли волоча буера, пять дней. График движения полетел: ведь в день мы планировали проходить не менее 35 км! Стали размышлять — что делать? Рассчитывая на ветра, которые должны образовываться из-за разницы температур воздуха над темными горами и ослепительной поверхностью озера, решили подойти ближе к берегу. Наши надежды оправдались. Паруса, наконец, наполнил ветер, как здесь его называют култук, и мы, изредка опрокидываясь, пошли гораздо быстрее.
Вынырнули мы из снежной пелены прямо у причалов Листвянки. Здесь очень полезной оказалась встреча с Леонидом Шубиным, который уже трижды совершал путешествия по Байкалу на своем «DX». Леонид нас утешил и обнадежил, подкорректировал маршрут, а главное — осмотрел и похвалил каши буера, сказав: «На этих, однако, можно и до Нижнего (т. е. Нижнеангарска) дойти!»
Сразу после Листвянки снега отступили, мы отлично покатили с ровным, хотя и довольно слабым, ветерком по чистому льду в лучах заходящего солнца. А когда на другой день, проснувшись рано утром, услышали свист ветра, не сговариваясь, лихорадочно заторопились: упустить ветер — преступление! Весь тот день шли под парусами. Встречались большие поля зеркально гладкого льда, буера летели по ним удивительно мягко, без вибраций и толчков.
Ольхонские ворота найти с моря трудно. Узкий пролив между материком и островом теряется среди бурых безлесых холмов. Когда же мы его разыскали, то обнаружилось, что вход в ворота закрыт свежей трещиной — на поверхности льда широкая полоса воды. Привязали Андрея веревкой и выпустили на разведку. Он спокойно перешагнул на другую сторону трещины, Следом переправились и мы. В проливе оказалось много пропарин — мест, где лед становится тонким под воздействием глубинных термальных вод или газов. Где-то здесь, как нам рассказывали, в такую пропарину провалился буер наших предшественников — красноярцев. По счастью, все обошлось — никто не пострадал, однако ребятам пришлось заканчивать свое путешествие.
Мы еще раньше слышали, что автомобильное движение по льду уже давно закрыто. Чтобы не искушать судьбу, и мы идти проливом не рискнули: уложили мачты и потащили буера на буксире на остров Ольхой.
Почти половина всего пути позади, однако отставание от графика еще довольно большое — три с половиной дня.
Лед в Малом море был переметен толстыми полосами снега. Приходилось постоянно маневрировать, на ходу отыскивая проходы. Ветер тем временем усилился, и мы помчались, уже не выбирая дороги. На льду буера быстро разгонялись, а врезаясь в снежный пласт, резко тормозили. Через снег они шли медленно, переваливаясь с боку на бок, в лицо летели комья снега, над озером стоял скрежет коньков.
Невдалеке от Хужира попали в зону всторошенного льда. Зазвенели битым стеклом ледяные пластины. Здесь уже было не до разгона. В конце концов наши «машины» и вовсе встали. Пришлось соскакивать и, придерживая шкоты, подруливая, временами и приподнимая раму, вести буера вперед.
На востоке у самого берега Ольхона стала видна ледовая автострада, по которой вереницей двигались автомобили. Выхода нет — повернули и мы к этой дороге. Она оказалась хороша на диво. Встречные машины вежливо уступали путь, выезжая на «обочину». Водители, приветствуя, кричали что-то, махали руками, сигналили. Нечасто бывают здесь такие встречи!
Серая «Волга» пошла на обгон. Когда она поравнялась со мной, я спросил: «Сколько!?». «Полсотни!» — ответил бородатый шофер, взглянув на спидометр.
То и дело чей-нибудь буер попадал коньком в трещину — их на дороге много! — и, кружась, останавливал стремительный бег. Выход из такой ситуации быстро был отработан в совершенстве: заставляешь своего «коня» изящно откатиться назад, ставишь его на курс, натягиваешь шкоты и, как на хорошем автомобильчике, снова устремляешься вперед по гладкой, хорошо накатанной сотнями колес ледовой дороге.
31 марта Андрей и Виктор сошли с трассы — отпуска у них кончились раньше. Оставив лучшее снаряжение, паруса и «лыжи», они ушли на берег — в село Онгурен. Мы с Валерой решили дотянуть до мыса Заворотный и, если за ним не слишком много снега, все же попытаться дойти до Нижнеангарска.
И снова под утро заревел ветер — заработала «горная». Спешно позавтракали и под одним рангоутом покатили к мысу Шартла. В полдень, однако, пришлось спасаться — уходить под берег, чтобы укрыться от мощного воздушного потока. Во второй половине дня ветер чуть стих и мы бодро помчались к цели, на север: на моей мачте вместо паруса был спальный мешок, у Валеры — стаксель площадью 1,5 м2. Только ближе к закату смогли поставить все паруса. Это был незабываемый вечер! Ветер то стихал, то вдруг взрывался тугой струей.
Мы устало лежали на буерах, любуясь феерией закатных красок, блеском торосов, однако с каждым порывом проскакивали метров 400—800.
Самые тяжелые льды ждали нас ка подходе к мысу Заворотный. Опять разыгралась «горная», но паруса мы все же поставили. То и дело четкие очертания круч Байкальского хребта неожиданно смазывались белой пеленой: мы уже знали — идет снежный заряд. Останавливались, покрепче упирались, цеплялись кошками за лед. Горизонт исчезал — и мы оказывались в снежном свистящем мире...
Появились и свежие трещины с водой. В одну из них я влетел так, что мой буер встал торчком и только благодаря мачте не ушел под лед. Валера остановился, прибежал, помог вытащить буер из трещины и поставить на лед. Лед был здесь сильно разбит. Участки, удобные для езды, становились все короче, все чаще их сменяла настоящая щетина изо льда — трясло на ней как на вибростенде. Когда этот тяжелый день кончался, мы оба были уже на пределе своих возможностей.
Ночевали в Заворотном на базе геологов. Еще никто и никогда не приходил сюда на буерах из Слюдянки. Встретили нас очень хорошо. Даже выделили отдельную комнату, что пришлось очень кстати, поскольку все наши паруса требовали ремонта. Расстелили их и допоздна «штопали» и «латали». Утром на базу из села Байкальского пришел караван тракторов с санями. Водители обрадовали нас несказанно, твердо сказав, что за Заворотным снега почти нет. (Как оказалось, мы по-разному понимали слово «снег»...).
Шустро, играючи выскочили два буера из уютной бухты, перевалили через береговой торос и повернули к северу. Сразу бросилось в глаза, что снега за мысом как будто бы явно больше, чем надо. Шли под парусом пока можно было, однако после мыса Мужинай снег стал останавливать буера. И пришлось тащить их волоком по колеям, оставшимся от каравана.
Мыс Котельниковскнй. До финиша 90 км. На льду стали появляться местные жители. Оказывается они часто приезжают на машинах из Северобайкальска и Нижнеаигарска к минеральному источнику — подлечиться. Так что снег нас теперь не страшит — дорога автомобильная на льду есть, а опыт в езде по автострадам у нас уже богатый.
После села Байкальского ветра и вовсе кончились. Последние 50 км мы бесславно шли пешком.
Над Северобайкальском черными полосками висел дым, на снежном покрове лежала сажа и потому лед заголился. С берега доносился гул стройки — здесь велась проходка бамовских мысовых тоннелей. И отчего-то не таким уж большим показалось нам «славное море».
7 апреля над Нижнеангарском взвилась ракета: это мы «ставили точку».
Теперь можно было подвести итоги. Нет сомнения в том, что буерные путешествия по Байкалу в будущем будут делом привычным. Путешествовать под парусами здесь можно, и это очень интересно: за короткое время удается преодолеть большие расстояния, а значит, и побывать во многих интересных местах. А на Байкале есть что посмотреть и зимой!
Не знаю, рискнет ли кто повторить наш маршрут. Мы прошли его за 23 дня, но с полной ответственностью говорю, что это было далеко не так просто, как может показаться: снега на Байкале, особенно в южной и северной его частях, слишком много! Особое внимание следует уделить буерам. Это должны быть легкие, но более прочные и остойчивые, чем «DN», конструкции, способные нести от 10 м2 парусности и передвигаться по гладкому льду при скоростях ветра от 1 до 30 м/с, а по снегу — от 5 до 20 м/с. Работа с парусами на морозе требует очень больших затрат физической и нервной энергии, поэтому все, что можно, советую механизировать.
Об устройстве разборного буера «Байкал-3»
Для похода по озеру Байкал мы построили буера облегченной конструкции, воспользовавшись чертежами буера «Тетра» (см. журнал «Моделист-конструктор» № 12 за 1980 г.). Основные детали изготовили из легкого сплава и нержавеющей стали. Рама и мачта — разборной конструкции из труб для удобства транспортировки буера. Все три конька одинаковые, каждый крепится одним болтом в прорези трубчатого стакана.
Основные характеристики буера «Байкал-3»
| Длина, мм | 2000 |
| Ширина колеи, мм | 1950 |
| Клиренс, мм | 300 |
| Вес, кг | 40 |
| Площадь парусности, м2 | 5,8 |
| Максимальная скорость, км/ч | 70 |
| Габариты упаковки, мм | 2100X250X200 |
Мачту длиной 4,9 м легко вынуть из степса, поэтому парус надевается на нее карманом, пришитым к передней шкаторине, как на виндсерфере. Для двух буеров мы использовали паруса от виндсерфера; для других двух сшили специально из полипропилена. Для уменьшения площади парусности парус наматывали на мачту, а для крепления гика к мачте в кармане были сделаны соответствующие вырезы.
Несмотря на выявившиеся недостатки рулевого устройства, нам удалось пройти по довольно тяжелому байкальскому льду около 700 км.