Боевая деятельность катеров типа «МО-4» на Черном море

В №81 в качестве отклика на статью Л. Л. Ермаша «Как создавался малый охотник» был опубликован небольшой отрывок из воспоминаний служившего в годы войны на «охотниках» Владимира Сергеевича Бирюка. Судя по отзывам, этот отрывок, посвященный будням отважных катерников, вызвал большой интерес. Предлагаем вниманию читателей еще несколько эпизодов боевой деятельности катеров типа «МО-4» на Черном море.

Боевые качества «МО-4» получили достойную оценку уже в самые первые месяцы войны. Если же говорить об официальном их признании, то у нас на ЧФ, пожалуй, первым по времени документом, содержащим краткую, но достаточно полную характеристику «охотников», был «Отчет о десантной операции по освобождению Керченского полуострова и городов Керчь и Феодосия 26—31 декабря 1941 г.». Начальник штаба флота контр-адмирал Н. Д. Елисеев писал: «В данной операции, как и во всей боевой деятельности флота, с лучшей стороны показали себя СКА типа «МО-4». Они являлись прекрасным средством высадки, охранения, ПВО и ПЛО».

Сейчас, спустя сорок лет, благодаря трудам историков можно во всех подробностях представить себе ход упомянутой операции. Тогда же, естественно, мы — краснофлотцы — знали о происходящем только то, что можно было видеть с палубы «МО». А операция была поистине грандиозная: в состав десантных сил входило 42 000 бойцов! Для их высадки сразу в нескольких точках восточной части Крыма было собрано 97 боевых кораблей и целая армада рыбачьих байд, баркасов, шлюпок, дубков и т. л.

Беспрецедентной была дерзкая операция по высадке десанта с больших кораблей прямо в занятой врагом Феодосии. Началась она мощной артподготовкой: 29 декабря в 03.50 крейсера и эсминцы открыли огонь из всех стволов главного калибра. «Железняков» и «Шаумян» стреляли при этом осветительными снарядами с целью освещения акватории и территории порта. Одновременно наши «охотники» Отряда высадочных средств |ОВС), следуя в ночной темноте под самым берегом, начали движение ко входу в порт.


В 04.03 с крейсера «Красный Кавказ» дали зеленые ракеты, означавшие: «Огонь прекратить, катерам прорываться!». Как раз к этому моменту благодаря инициативе командира ОВС капитан-лейтенанта А. П. Иванова катера не только подошли к Феодосийскому маяку, но и отыскали узкий проход между маяком и бонами заграждения.

Первым в гавань на полном ходу ворвался «СКА-0131» лейтенанта И. Г. Черняка. Он высадил на защитный мол штурмовой отряд (28 бойцов) и группу навигационного обеспечения. Несмотря на самое ожесточенное сопротивление немецких автоматчиков, морякам удалось захватить маяк и южную часть мола, отбить два вражеских орудия. Убитого командира штурмового отряда заменил комсорг катера — командир отделения минеров Н. Ф. Туманов. Во время прорыва в гавань он метким огнем ДШК умело подавлял огневые точки противника. Он первым выскочил с винтовкой на причал и, несмотря на ранение в руку, возглавил десантников. Боцман катера С. П. Рокотов сорвал фашистский флаг и поднял над Феодосийским маяком наш красный флаг.

Другой катер — «СКА-013» лейтенанта А. В. Власова, описав циркуляцию, «прочесал» огнем причалы и занялся боновыми заграждениями. Секцию бонов отвели в сторону и в 04.12 дали сигнал: «Вход в гавань свободен!» С приближением эсминцев катерники осветили им проход ракетами. После этого «СКА-013» высадил на мол группу разведчиков и трех краснофлотцев-швартовщиков для приемки концов с крейсера «Красный Кавказ», который в это время подходил к стенке. Только с третьей попытки — маневру мешал сильнейший отжимной ветер — огромному 160-метровому кораблю удалось подать концы и подтянуться к молу. А эсминцу «Незаможник» и вообще пришлось таранить стенку с ходу, а затем высаживать десантников через нависающий над причалом полубак. Крейсер «Красный Крым» стал на якорь в 2 кабельтовых от мола и начал высаживать солдат на корабельные баркасы и подходившие один за другим к трапам «охотники»...

Происходило все это под ураганным огнем противника. Прямой наводкой по неподвижным кораблям били орудия всех калибров, сотни минометов и пулеметов. За те полчаса, которые длилась разгрузка «Красного Кавказа», на нем 8 раз тушили пожары! Тяжелый снаряд пробил бортовую броню и едва не вызвал взрыв погребов: спас крейсер — ценою жизни — краснофлотец Василий Попутный, успевший вытащить из элеватора горящий, как факел, заряд.


Перебрасывавший десантников от борта «Красного Крыма» «СКА-013» получил два прямых попадания: образовалась подводная пробоина, были повреждены моторы. Только тогда катер ушел — своим ходом — в Новороссийск.

В Феодосийской операции приняло участие 11 СКА типа «МО-4», («013», «0131», «051», «052», «061», «063», «032», «97», «141», «146» и «147»), Ими было высажено 266 человек штурмового отряда, занявшего причалы, перевезено на берег с крейсеров 4423 десантника. Не будем забывать, что сам 140-мильный ночной переход из Новороссийска при 7-балльном норд-весте представлял для перегруженных катеров непростую задачу. В мирное время в такую погоду их просто не выпустили бы в море.

Отважные экипажи «охотников», как правило, намного перекрывали все и всяческие нормы, используя резервы, заложенные конструкторами при разработке проекта этого замечательного катера.

Так, 4 сентября 1942 г. «СКА-082», участвуя в эвакуации наших частей с Таманского полуострова, принял на борт 115 красноармейцев со всем вооружением и типографию политотдела Азовской флотилии. На переходе ветер достигал силы 8 баллов. Для сохранения остойчивости пришлось сбросить за борт палубный груз — глубинные бомбы весом около 2 т. Катер благополучно доставил людей в Новороссийск.

Через несколько дней обстановка резко осложнилась, Уже из некоторых районов самого Новороссийска надо было эвакуировать части, попавшие в окружение. 10 сентября «СКА-022» получил приказание следовать к пристани «Динамо» (рыб-завод), чтобы принять войска для перевозки их в тыл. Ночью катер под командованием старшего лейтенанта Г. П. Павлова под огнем противника на полном ходу подвалил к пристани. Боцман В. Н. Лапин с помощью командоров Н. И. Чикина м П. А. Черноморца, старшины 2 статьи А. Я. Дмитричева сумел организовать прием и размещение эвакуируемых та», что через 9 минут катер уже выходил из опасной, простреливаемой из всех видов оружия зоны, имея на борту 125 бойцов.

И 125 — это не был предел, хотя по инструкции полагалось принимать не более 50 человек с оружием (90 — без оружия и багажа(. Через два часа «СКА-022» снова вернулся к той же пристани. Противник освещал район скопления наших войск осветительными снарядами, засыпал минами. Катер получил четыре пробоины, но не прекращал погрузку людей. За 7 минут под ураганным огнем было принято на борт 157 человек с вооружением!


Такая — более чем втрое — перегрузка, при которой катер садился в воду чуть ли не по самые иллюминаторы, существенно ухудшала его мореходные качества. Следуя в Геленджик при волнении около 3 баллов и ветре 4—5 баллов, «СКА-022» при любом изменении курса черпал воду бортом. Поворот при помощи одних рулей был невозможен, повернуть удавалось лишь на волне. В узкостях маневрирование осложнялось тем, что диаметр циркуляции при положении руля «на борт» превышал нормальный в 6—8 раз! Нечего и говорить: на подобных переходах, а редкостью они не были, доставалось всему экипажу и особенно — командиру катера и рулевому.

Любой из боевых выходов требовал полного напряжения сил, самоотверженности, стойкости. Вот, для примера, протокольная запись 120 минут из жизни экипажа «СКА-028» во время Новороссийской десантной операции 9—10 сентября 1943 г., с которой началась легендарная Малая земля.

В 3.16 катер находился у Западного мола, уклоняясь от мин и снарядов противника — маневрируя с переменной скоростью хода от 6 до 14 уз. Ветер — норд-ост силой 3—4 балла, видимость — от 1—2 кб до 50—30 м, акватория задымлена пожарами. На борту размещен десант — 75 человек. Чтобы было понятно, что такое 75 человек на 26-метровом катере, расшифруем слово «размещен». На камбузе стояли 4 человека, в 4-местном кубрике — 12, в 8-местном — 32, в коридоре кают-компании — 3, в умывальнике — 1, в кают-компании — 14; два станковых пулемета с расчетами установлены на баке, батальонный миномет с расчетом из 5 человек — на юте. Это еще не все. «Охотник» вел на буксире два мотобота, на каждом из которых находилось по 44 бойца.

В районе, намеченном для высадки, насчитывалось большое количество огневых точек, включая бронепоезд. Когда «023» повернул к берегу, стараясь оставаться в темной части акватории, противник не только вел огонь из шестиствольных минометов, 75-мм пушек и 20 мм автоматов, но и попивал катера пулеметно-автоматным огнем.

В 3.17 в корме произошел взрыв от прямого попадания мины в ящики с боезапасом. Катер сильно встряхнуло, но он остался на курсе и шел без крена и дифферента. Вышли из строя подшипник баллера левого руля, электропроводка в районе шп. 74—80, пожарная помпа; в настиле палубы образовалась пробоина 1,5X1,0 м; в кают-компании возник пожар. Спустя 2 минуты вспыхнула электропроводка в носовом МО. В 3.23 от попадания зажигательного снаряда загорелся кранец первых выстрелов носовой пушки. В 3.25 осколками была выведена из строя кормовая 45-мм пушка. Через минуту загорелась палуба в районе 8-местного кубрика. Правая цистерна оказалась пробитой, из нее стал вытекать бензин. Была перебита радиоантенна, выведен из строя приемник «КУБ-4».


Однако, несмотря ни на что, в 3.20, приткнувшись носом к берегу, охваченный пламенем «СКА-028» начал высадку десанта.

Поскольку обе помпы не работали, пожар на юте тушили, используя огнетушители, маты, бушлаты, брезент. Пожар в носовом МО быстро прекратили краснофлотцы Фомин и Идиатулин. Другие, менее опасные пожары личный состав ликвидировал, даже не докладывая командиру катера, бессменно стоявшему на мостике. С поступлением воды в районе форпика удалось справиться при помощи ручной помпы. Управление рулями перевели на румпель-тали.

Выполнив свою задачу по высадке десанта, катер отошел от берега, в 3.40 прекратил вести огонь, а к 6.50 с огромным трудом, на одном двигателе, добрался до Геленджика, имея на борту 10 убитых и 27 раненых...

Конечно, бывало и так, что, как отмечало однажды командование 2-го дивизиона СКА, «неразумное использование катеров делало невозможным выполнение поставленной им задачи, так как экипажам было впору заботиться только о своей живучести и непотопляемости». Помню, уже в конце войны на Черном море «СКА-022» вышел в море для конвоирования танкера «Москва». Штормило. Не знаю, сколько было баллов, но кренометр в рулевой рубке метался из стороны в сторону, как сумасшедший. Качка была стремительной, иногда казалось, что легший на борт катер уже не встанет! Веяной сорвало кранец первых выстрелов носовой пушки, протащило его по голубе и пробило им рулевую рубку. Одновременно вырвало крышку входного люка. В одно мгновение залило камбуз и радиорубку. Радио- и гидроакустическая станции вышли из строя. С сильным дифферентом на нос катер был вынужден вернуться в Одессу...


Всякое бывало, но одно можно сказать с уверенностью. Безопасность наших морских коммуникаций, а на Черном море они, по существу, были единственными путями снабжения наших фронтов, в подавляющем большинстве случаев обеспечивалась катерами «МО-4». Круглосуточное наблюдение за морем и небом, отражение атак вражеских подводных лодок, самолетов-торпедоносцев и особенно — бомбардировочном и истребительной авиации противника считалось нормальным повседневным делом личного состава «охотников». Тактика действий противника даже в самые тяжелые для нас дни тщательно изучалась, опыт лучших наших кораблей незамедлительно становился достоянием всего действующего флота. Но приходилось иногда сталкиваться и с совершенно непредвиденными обстоятельствами, противоречившими всем канонам морской практики.

В ночь на 2 марта 1942 г. «СКА-075» под командованием лейтенанта А. М. Ванина, получив специальное задание, вышел из Новороссийска в Керчь. На траверзе мыса Утриш катер обогнал пароход «Фабрициус», также шедший в Керчь с войсками и необходимыми фронту грузами.

Это судно относилось к разряду «старичков», так как построено было в Англии еще в 1906 г. и первоначально носило загадочное имя «Саида». Сразу после последнего докования, проведенного еще за пять-шесть лет до войны, оно развивало скорость до 9 уз. Этот показатель теперь, конечно, был уже анахронизмом: перегруженный «Фабрициус» полз, как черепаха. Охотник, идущий под тремя моторами 25-уз-ловым ходом, вскоре потерял его из виду.

Неожиданно стоявшие на мостике услышали за кормой катера приглушенный расстоянием взрыв. Сомнений не было: что-то случилось с «Фабрициусом». С разрешения находившегося на борту члена Военного совета фронта «СКА-075», описав циркуляцию, лег на обратный курс. Уже издали все стало ясно — торпедирован! Капитан «Фабрициуса» М. Григор в мегафон сообщил, что машина из строя выведена, в один из трюмов поступает вода, есть убитые и раненые.

От командира «СКА-075» требовалось немедленное решение. И лейтенант Ванин нашел его. Он произвел сковывающее бомбометание, которое должно было отогнать лодку от цели, если она собиралась добить пароход, и приказал... готовить буксирный конец!

Поскольку тумба кормового 45-мм орудия могла не выдержать, боцман Файнман завел буксирный трос вокруг корпуса катера — брагой. Пароход не был «левиафаном», но по тогдашним черноморским меркам представлял довольно крупное судно: дедвейт его равнялся 4277 т, осадка в грузу составляла 6,2 м. А главное, 50-тонный быстроходный катер с его по существу авиационными моторами никоим образом не предназначался для выполнения буксировочных операций. Однако, ко всеобщей радости, «охотник» все-таки смог стронуть с места громаду и потащил со скоростью, которая лишь немногим отличалась от былой скорости неповрежденного парохода.

У орудий и пулеметов напряженно застыли расчеты: враг мог атаковать вторично. Тревожно прислушивался к надрывному гулу двигателей старшина группы мотористов Киселев: моторам никогда не приходилось испытывать такой физической, а ему — моральной нагрузки. Спустя некоторое время на помощь пришел «СКА-046». Необычная операция продолжалась четыре часа. Приблизившись к берегу, катера отдали буксирные концы, и «Фабрициус» по инерции медленно выполз на отмель.

За спасение парохода «Фабрициус» личному составу «СКА-075» специальным приказом Военного совета Закавказского фронта была объявлена благодарность.

Вот еще один необычный случай. 21 февраля 1943 г. из Поти вышел конвой в составе парохода «Иурск» и трех «охотников». Путь в 163 мили до Туапсе предполагалось пройти с таким расчетом, чтобы встать под разгрузку в темное время суток, катера охранения, следуя в боевой готовности № 3, внимательно вели наблюдение за морем и воздухом. Где-то на траверзе Новоафонского монастыря с подменой вахты поужинали. День заканчивался на редкость спокойно. Тщательно прослушав гидроакустикой излюбленный немецкими подводниками район, где они чаще всего занимали позиции для своих атак, никого не обнаружили.

Где-то в темноте затаились Сочи. «Курск» шел, прижимаясь к берегу и почти сливаясь с ним, катера двигались мористее. Прошли Лазаревское. Время начало отсчет новых суток, Спало Черное море. На этот раз оно не выматывало стремительной качкой, не обдавало впередсмотрящих холодной соленой водой: беззвучно падали на палубу редкие снежинки. Рейс заканчивался удачно — так думали все, поскольку до Туапсе оставался сущий пустяк — каких-нибудь 7 миль.

В первом часу сигнальщики обнаружили, что «Курск» потерял ход. Паровая машина транспорта мощностью 3200 и. л. с. исправно вращала гребной вал, огромный гребней винт неутомимо взбивал за кормой пену, но никакого движения не наблюдалось. «Курск», имеющий осадку около 8 м, очевидно, плотно сидел на банка.

Сквозь облачность робко выглянула луна. Где-то еще далеко, но ощутимо тревожным гудением дал о себе знать одиночный «Юнкере». Обстановка менялась на глазах. Нам, краснофлотцам, вспомнилась последняя перед походом политинформация. Политрук рассказывал, что транспорт, подобный «Курску», за один рейс может перевезти 2000 бойцов с вооружением, 200 средних танков или продовольствие на два месяца для 4—5 дивизий.

Командиры катеров перебирали все возможные варианты спасения судна, но ни один из них не был приемлем в данной ситуации. Часы неумолимо отсчитывали ночное время. С рассветом «Курск» неминуемо превратится в прекрасную неподвижную мишень для бомбежки!

На нашем «СКА-022» минер старшина 2 статьи Александр Яковлевич Дмитричев поднялся на мостик и что-,то тихо сказал командиру. Старший лейтенант Георгий Павлович Павлов кивнул головой, сразу же спустился на палубу и, открыв дверь в радиорубку, приказал: «Вызовите по УКВ командиров СКА и капитана «Курска»!»

Павлов — участник героической обороны Одессы и Севастополя — был одним из самых смелых и решительных командиров СКА. Его хорошо знали на флоте. Капитаны облегченно вздыхали, когда в охранение их судов назначался катер с номером «022». Личный состав «охотника» безгранично верил своему бесстрашному командиру, уже в первые месяцы войны награжденному орденом Боевого Красного Знамени.

Через несколько минут он, кратно изложив суть своего предложения, дал команду транспорту — работать машиной «самый полный назад», а на «охотниках» рукоятки машинных телеграфов всех трех двигателей (по 850 л. с.) перевести в положение «полный вперед».

Дымовая труба парохода задымила: у топок трех старых котлов зашуровали приунывшие было кочегары. Взревев моторами, три катера выстроились в кильватерную колонну и со скоростью 25 уз начали описывать круги вокруг неподвижной громады «Курска».

Дмитричев напомнил то, что Павлов хорошо знал и сам. Когда по реке Холи, где размещались тогда береговые базы «МО» и торпедных катеров, проходил даже на среднем ходу какой-нибудь лихач, рвались швартовы у стоящих лагом катеров, а шлюпки и прочие мелкие плавсредства оказывались на берегу. И тогда мегафоны в руках моряков, выскакивающих на палубы бешено пляшущих на волнах катеров, полностью оправдывали свое неофициальное название — матюгальники. Выражения при этом не были пустым звуком, а грозили нарушителю морской этики далеко идущими последствиями при сходе его на берег...

Павлов хорошо понимал, что «Курск» — не шлюпка и не катер, но другого выхода не было. И вот три СКА продолжали крутиться, разводя немыслимую толчею волн. Весь их личный состав, кроме мотористов, напряженно всматривался в проступившие сквозь предутреннюю мглу очертания парохода с характерной высокой и тонкой дымовой трубой. Все время казалось,* что «Курск» начинает двигаться, но стоило «привязаться» к какому-нибудь ориентиру на берегу — иллюзия пропадала.

Заканчивался час беспримерной карусели, когда неожиданно раздался крик: «Пошел!». У сигнальщика Михаила Еремина, первым заметившего, как двинулся пароход, от напряжения даже сорвался голос...

Павлов, заглушив два мотора, устало присел на откидное сиденье у обвеса мостика. Отрапотовав машинным телеграфом «стоп», из люка носового МО высунулся старшина 2 статьи Алексей Яковлевич Черский и вопросительно посмотрел на командира.

— Все в порядке, парторг! Раскачали «старика», не оставили на растерзание. Спасибо твоим мотористам!

На рассвете «Курск» благополучно ошвартовался в Туапсе. А нам предстояло идти дальше на север, в Геленджик, а оттуда к Мысхако — на обеспечение героически сражающегося десанта Цезаря Куникова и Федора Котанова. Начиналась эпопея Малой земли, в которую «морские охотники» вписали не одну славную страницу.

---

А закончилась боевая деятельность черноморских «охотников» участием в выполнении необычной и ответственной задачи — обеспечении безопасности Ялтинской конференции 4—11 февраля 1945 г.

Наш «СКА-022» перед Новым 1945 годом вернулся в Стрелецкую бухту Севастополя с брезентовым пластырем на рулевой рубке.'Несмотря на неисправленные повреждения, катер был включен в группу охранения. Сменяя один другого, круглосуточно несли бдительный дозор на траверзе ливадийского Воронцовского дворца наши «МО-4» и американские корветы. Во время кратковременного отдыха в Ялте личный состав «СКА-022» не раз посещал американцев, которые неизменно с большим уважением, радушно встречали советских моряков. Осматривая американские корветы, мы невольно отмечали, что заокеанские конструкторы меньше всего думали о тех, кто будет служить на спроектированных ими кораблях. Впечатление было такое, будто попал на подводную лодку. На боевых постах тесно, как в танке.

9 февраля на «СКА-022» неожиданно прибыл страшно озабоченный старший морской начальник Ялты капитан 2 ранга Леут. В тот же день привезли краску, боцман незамедлительно начал колдовать над ее колером. Стало известно, что на следующий день возможно посещение кораблей находящимися в Ялте главами правительств трех союзных держав.

Надо было успеть не только покрасить катер, но и, главное — привести в надлежащий вид рубку, замаскировав дыру в ее носовой стенке. Работа закипела. Поздно ночью командир докладывал о выполнении приказа, а мы долго еще не могли заснуть, проверяя до мельчайших деталей оборудование и форму первого срока. Кок до блеска драил камбуз и все, что в нем находилось: кто знает, а вдруг высокие гости захотят отведать флотского борща!

Утром все бинокли были разобраны и устремлены на шоссе, ведущее в сторону Алупки. Зашевелились и на соседнем корвете. После завтрака, который проглотили с оглядкой на берег, на углах улиц, выходящих на набережную, были обнаружены группы людей в штатском, которые никуда не торопились. А спустя еще несколько часов на набережную медленно выехала кавалькада черных лимузинов с задернутыми шторками на окнах. Мы замерли в парадном строю, всматриваясь в остановившиеся на берегу машины. Вспоминались прошедшие грозные годы. Сердца наполнялись гордостью за наш народ, за его славный Военно-Морской Флот.

Неизвестно, что явилось причиной пересмотра распорядка дня участников Конференции, но визит на корабли не состоялся. Машины двинулись дальше и проследовали в направлении Массандры. Через несколько дней весь мир был оповещен о состоявшейся в Крыму Конференции.

---

Советское правительство по достоинству оценило героизм и отвагу моряков в годы Великой Отечественной войны. В числе награжденных было и несколько соединений черноморских «морских охотников». Орденом Красного Знамени были награждены 1-й и 4-й Новороссийские, 5-й и 6-й Керченский дивизионы СКА.

«Морской охотник» «СКА-065» был удостоен звания Гвардейского. 25 марта 1943 г. этот катер, конвоировавший транспорт, дважды был атакован вражеской авиацией — группами по 16 самолетов. Катер получил свыше 500 больших и малых пробоин. Вышли из строя два двигателя, третий имел повреждения. Рулевая рубка и ходовой мостик были разбиты, носовые отсеки заполнены водой. Больше половины личного состава было убито и ранено. Несмотря на это катер продолжал отражать атаки самолетов и вышел победителем: транспорт дошел до Геленджике. С затопленными кубриками, с сильным дифферентом на нос, под одним часто глохнувшим мотором «СКА-065», преодолев свыше 50 миль, своим ходом пришел в базу.

В представлении на звание Гвардейского кратко перечислялись боевые действия «СКА-065» с 22 июня 1941 г. по 25 марта 1943 г.: отконвоировал 118 транспортов; нес дозорную службу 140 суток; 32 раза осматривал и бомбил фарватеры, обеспечивая вход и выход кораблей из баз; 32 раза ставил дымзавесы; провел 3 боевых траления, уничтожив 8 мин; 4 раза высаживал диверсионные группы (69 человек) в тыл противника; высадил 1840 десантников; 5 раз участвовал в разведке у берегов, занятых противником; вывез 1028 раненых; участвовал в поиске подводных лодок противника 15 раз, в поиске торпедных катеров — 6 раз; отражал налеты авиации 185 раз, причем сбил 3 и подбил 6 самолетов; 12 раз обстреливал в набеговых операциях берег противника; 10 раз оказывал помощь нашим кораблям и самолетам, получившим боевые повреждения.

Что и говорить, славная статистика!

Нашей молодежи, нынешним комсомольцам есть с кого брать пример. Изучение боевых эпизодов времен Великой Отечественной войны поможет им всегда быть готовыми, если потребует Родина, встать с оружием в руках на защиту священных рубежей, приумножить славные боевые традиции старшего поколения.