Когда ему было всего шесть лет, отец взял его с собой в рейс. А спустя два года Ваня ушел в море самостоятельно. Из простыни выкроил парус, стараясь сделать его похожим на те, что поднимают на рыбачьих лайбах. Для мачты подобрал подходящий шест, весло стало рулем. Легкая шлюпка, подхваченная бризом, устремилась в Финский залив...
Возвращавшиеся с моря рыбаки заметили полузатопленную лодку и вернули бабушке мокрого, изрядно напуганного и вконец простуженного «мореплавателя». Однако, даже несмотря на явную неудачу первого плавания и заданную бабушкой трепку, море навсегда вошло в мир увлечений Ивана, вытеснив «индейцев», сыщиков и других традиционных для тех лет героев детских игр.
Отцу ничего не оставалось делать, как отвести мальчика в ленинградский яхт-клуб ЛОСПС, где его и зачислили юнгой на яхту «Коля» — к капитану Н. Г. Щепкину. Было это 22 сентября 1924 г. Дата эта Ивану Петровичу запомнилась на всю жизнь еще по одной причине — назавтра началось наводнение, одно из самых страшных за всю историю Петербурга-Петрограда-Ленинграда. Ураганный ветер срывал с якорей пароходы и баржи, швырял их на набережные. Клубовские яхты, подхваченные бушующим потоком, оказались выброшенными в кусты Елагина острова. Таким и было приобщение юнги к яхтенному спорту: когда спала вода, довелось поднимать суда, спускать их на воду, отбуксировывать к причалам.
Плавать юнгой пришлось долго. Сначала у младшего Щепкина — Николая Григорьевича, затем у старшего — Владимира Григорьевича на «Орионе». От них и перенимал морскую науку любознательный юнга. Ходили тогда много, хотя территориальные воды наши кончались почти сразу же за Кронштадтом и любой дальний поход приходилось оформлять как заграничный. Очень часто устраивались и различного рода соревнования. Юнге доверялось многое — даже руль при входе в иностранный порт, по проявить себя на дистанции гонки будущему чемпиону удалось не скоро. Дело в том, что в те годы детского парусного спорта как такового не было, как не существовало и судов «детских» классов. К самостоятельному же участию в соревнованиях допускались яхтсмены не моложе 18 лет. Когда же Ваня Матвеев достиг 18-летнего возраста, он имел зачет по всем предметам программы яхтенного капитана. Он уже умел побеждать ветер и был готов к тому, чтобы на равных бороться с сильнейшими яхтсменами страны.
Поясним, что спортивная классификация тогда — в начале 30-х годов — была совсем не похожей на нынешнюю. Разрядов было четыре: «новички», «юниоры», «сеньоры» и «мастера». Соревнования во всех этих разрядах проводились только с пересадкой рулевых (точнее — с пересадкой экипажей). Это позволяло исключить влияние качеств судна и объективно выявить качества яхтсменов — ведь однотипных яхт тогда было очень немного! Число стартов, естественно, равнялось числу участников, поэтому соревнования иногда затягивались на много дней — занимали месяц, а то и более. Чтобы иметь право перейти в следующий разряд, в каждом из низших разрядов надо было выступать по три года: исключение делалось только победителю первенства области.
Для Вани Матвеева пришлось делать исключение. Он начал «гоняться» самостоятельно раньше положенных 18 лет и прошел все стадии мастерства в ускоренном темпе. В 1930 г. он выиграл первенство Ленинградской области среди новичков на однотонных ботиках. В следующем году он снова стал чемпионом области, но уже в разряде юниоров. Недолгим было и его пребывание в сеньорах.
С мастерами паруса Иван Матвеев впервые столкнулся в том же 1931 г. Было это на неофициальной гонке по случаю закрытия навигации яхт-клуба. На «5-метровиках» стартовали известные яхтсмены — Н. Ю. Людевиг, Иванов и Аляев. Четвертым в этой когорте выпустили Матвеева: начальник яхт-клуба уступил настойчивым просьбам юниора. Все четыре гонки (они проходили с пересадкой рулевых) выиграл Матвеев. Яхт-клубовские старожилы рассказывают, что когда молодой яхтсмен в четвертый раз обошел самого Людевига, Николай Юльевич не удержался от слов восхищения: «Мы присутствуем, — сказал он, — при рождении новой звезды в парусном спорте!»
В разряде мастеров в Ленинградской области тогда выступало всего семь человек. Это число удерживалось неизменным несколько лет, так как ежегодно проигравший гонки снова переходил в число сеньоров, а победитель среди сеньоров становился мастером.
В 1935 г. И. Матвеев стал сильнейшим среди этой семерки, выиграв первенство Ленинградской области в разряде мастеров. Это были, кстати сказать, самые крупные парусные соревнования тех лет, ибо первенство страны в 1929—1935 гг. не проводилось вообще.
В предвоенные годы яхтсмены соревновались не только в чисто парусных гонках. «Осоавиахпм», например, ежегодно организовывал комбинированную гонку на шестивесельных ялах. Ивану Матвееву особенно запомнилась одна из них — гонка 1932 года. Выглядело это соревнование так. Двадцать «шестерок» выстроились на старте. По сигналу судьи гребцы ударили веслами, шлюпки устремились вперед. Борьба была исключительно острой, ибо дистанция гребной гонки составляла всего одну милю. Пройдя линию финиша, команды убирали весла и ставили рангоут, чтобы под парусами пройти еще три мили. На финише парусной гонки надо было срубить рангоут и «высадить десант»: командам с полной боевой выкладкой предстояло преодолеть полосу препятствий и выйти на огневой рубеж. Яхтсмены в противогазах по-пластунски проползали под проволочным заграждением, по бревну перебегали через ров, прыгали через изгородь. Бросив две гранаты точно в окоп «врага», следовало «добить» его штыком и только после этого можно было открыть огонь по мишеням. Очки начислялось по сумме упражнений всего комплекса. Это были очень тяжелые, изнурительные состязания, однако они всегда привлекали большое число зрителей и болельщиков, а победа в них считалась особенно почетной (в том 1932 г. команде Ивана Матвеева удалось занять лишь 4-е место). Впоследствии, оказавшись в строю защитников Родины, участники этих военизированных соревнований не раз вспоминали их добрым словом.
Второе по счету1 и первое по-настоящему представительное первенство СССР по парусу состоялось в Ленинграде в 1936 г. В соревнованиях участвовали команды 16 городов страны. В каждую из них входило два экипажа — одни выступал на килевой яхте, другой — на швертботе М20. От Ленинграда в обоих классах выступал один и тот же экипаж под командой И. Матвеева, сумевший завоевать звание чемпиона страны на яхтах и 2-е место на швертботах.
К этому времени, сдав экстерном экзамены в Ленинградском мореходном училище, И. П. Матвеев получил диплом штурмана малого плавании и был назначен капитаном парусного судна — шхуны «Ганс» водоизмещением 250 т. Со студентами института Главсевморпути молодой капитан вышел в первое самостоятельное плавание по Балтике, однако шхуна не успела пройти Гогланд, как ее настигла радиограмма: «Срочно вернуться в Ленинград!» Пока капитан терялся в догадках, «Гане», подгоняемый попутным норд-вестом, ходко бежал к Ленинграду. Когда швартовались, увидели у причалов яхт-клуба четыре шведские яхты. Оказывается, шведы, прибывшие с визитом дружбы, и были причиной вызова: по решению спорткомитета должна была состояться товарищеская гонка на швертботах М20 и представлять советский парусный спорт доверили капитану «Ганса».
Выбор этого класса был не случаен. В те годы наш спортивный флот представлял собой крайне пеструю картину — от огромных краснодеревых крейсеров, которые остались от прежних титулованных владельцев, до речных швертботов и парусных байдарок. Самыми распространенными серийными судами стали для наших гонщиков швертботы М20, крупную серию которых начали строить в 1935 г. мастерские яхт-клуба. На них и стартовали четыре экипажа: два шведских и два от Ленинграда — с И. Матвеевым и Н. Людевигом на руле. Встречу выиграли ленинградцы, первое место занял экипаж И. Матвеева.
Программа III первенства СССР, проведенного опять-таки в Ленинграде в сентябре 1938 г., была расширена: в нее вошли соревнования не только на яхтах Л60 и «эмках», но и на швертботах-одиночках Ш10. Благодаря появлению большого числа однотипных и одинаковых по ходовым качествам швертботов М20 впервые в нашей практике гонки на них при* водились без пересадки рулевых — как классные гонки. Это привлекло большое количество участников: в первенстве оспаривали победу команды 19 городов страны. И снова команда И. П. Матвеева была сильнейшей среди выступавших на яхтах Л60 и заняла 2-е место в гонках на М20.
Когда кончалось короткое ленинградское лето, многие яхтсмены принимались готовить к зимней навигации ледовые яхты — буера. Управлять яхт-клубовским буером доверяли никак не раньше, чем исполнится 18 лет, поэтому Ване Матвееву пришлось сделать свой собственный буер. Именно после первых выходов на этом самодельном буере появилась у него мечта — поднять скорость ледовой яхты до максимально возможной. В те годы многие задумывались о скоростных возможностях буера. Первым рекордсменом стал в тридцатые годы В. Г. Щепкин: он развил скорость 66 км/ч на прогулочном буере. В 1939 г. И. П. Матвеев, тогда уже мастер спорта, перекрыл этот рекорд, «разогнав» буер «американского» типа (как их еще называли — буер-площадку) до 84 км/ч.
Только через девять лет в матчевой встрече буеристов Эстонии и Латвии на Киш-озере м. с. А. Чучелов смог улучшить этот рекорд (на 1 км/ч). Казалось, возможности буеров исчерпаны и рекорд таллинского мастера продержится долго, но мастер Ленинградской судоверфи ВЦСПС конструктор и гонщик С. В. Витт уже колдовал над конструкцией специального рекордного буера.
День 9 января 1949 г. назвали тогда «днем рекордов». Погода стояла отличная — легкий мороз, средней силы ровный ветер, чистый лед. После пробных заездов С. Витт пошел на рекорд, шкотовым у него был И. Матвеев. 100 км/ч зафиксировали хронометры! Новый рекорд страны продержался... несколько минут. Яхтсмены поменялись местами. За руль сел И. П. Матвеев. Только 17,4 секунды понадобилось ему, чтобы пройти 500-метровую дистанцию. 103,5 км/ч — таким стал рекорд Союза на буере свободного класса с площадью парусов 12 м2.
Но это было уже после войны. А в первые дни войны призванному из запаса старшему лейтенанту И. П. Матвееву пришлось срочно сдать дела начальника учебной части яхт-клуба и начать службу на флоте2. Для него — знатока Невской дельты (и добавим, автора местной лоции) она началась с расстановки на якорях счаленных попарно барж — плавучих зенитных батарей, которые должны были перекрыть для вражеской авиации подступы к Ленинграду с моря. Всю осень 1941 г. личный состав базы ПВО Невской губы (большинство его составляли бывшие яхтсмены) под командованием Матвеева обеспечивал связь батарей с берегом — доставлял продовольствие, боезапас, пресную воду.
Наступила первая блокадная зима. Похолодало рано. За одну ноябрьскую ночь сковало морозом Невскую губу. Флотилия из тридцати разбросанных по заливу батарей осталась без снарядов и аккумуляторов, необходимых для работы прожекторов: ни катера, ни буксиры прорваться к ним не могли, в то же время лед был еще слишком тонким, чтобы выдержать грузовики. Еще день, другой, и в результате бомбежек и огневых налетов с суши от беззащитной деревянной «эскадры» останутся одни щепки. Вот тут и пришла мысль использовать буера. Быстро собрали их, вооружили, загрузили ящиками со снарядами и аккумуляторами, установили пулеметы.
Вот как рассказывает об этом эпизоде сам Иван Петрович:
— Только стемнело — подняли паруса. На берегу полыхало зарево. По сполохам огня корабельных орудий угадывался Кронштадт. То и дело над позициями взлетали ракеты. По этим ориентирам и вели буера рулевые. Вот проскочили через фарватер — опасное место, с точки зрения прочности льда. Теперь мы на просторе. Быстро пролетели тревожные полтора часа. Перед глазами вырос силуэт ощетинившейся стволами 85-миллиметровок первой батареи. Часовой, угадав в темноте белый призрак, выскочил из-за надстройки, за которой прятался от ветра, и вскинул винтовку. Принимай гостей! — закричали мы со льда. На обратном пути доставили на берег раненых...
Немало таких ночных рейсов довелось совершить буеристам. А когда враг подошел вплотную к южному берегу залива, пришлось на буерах и переправлять в Ленинград экипажи батарей.
Как-то после доставки разведчиков в тыл врага звено буеров возвращалось в гавань. Когда в темноте уже обозначились заснеженные берега Невки, Иван Петрович, оглянувшись, обнаружил сзади только один буер: третьего не было видно.
— Беда! — подумал командир и, не мешкая, развернул свой буер. Шел обратно по следу коньков, е трудом различая его на снежном покрове льда. В предрассветных сумерках он увидел неподвижный буер напарника, видимо, застрявший в трещине. Совсем рядом, на берегу, занятом немцами, располагалась их батарея. Они уже обнаружили буер, но не стреляли. Торопиться было некуда — буер был перед ними как на ладони, они, очевидно, ждали, когда рассветет. Но когда показался мчащийся на выручку буер Матвеева, они дали пристрелочный залп и открыли огонь, не спеша, методично посылая снаряд за снарядом в сторону лишенного хода буера. Надо полагать, — решил Матвеев, — хотят пристреляться заранее, чтобы накрыть оба буера сразу. Он не торопился входить в пристрелянную зону и ушел в сторону, занимая выгодную в отношении ветра позицию. По старой привычке гонщика яхтсмен не расставался с секундомером. Замерив интервалы между снарядами (тридцать секунд — разрыв, тридцать секунд — еще разрыв!), он рассчитал своеобразный старт.
Поворот. Буер Матвеева еще до падения очередного снаряда устремляется прямо в зону огня. Разрыв — как раз между буерами, куски льда ударяют в парус. Пять секунд, десять секунд. Буер поравнялся е потерпевшим аварию. Прыгай! — только и успел он крикнуть, разворачивая ледовую яхту на обратный курс. Двадцать секунд, двадцать пять — буер снова наорал ход и вышел из пристрелянной зоны. Осколки следующего снаряда просвистели над головой, зацепили за гик. Опомнившись, немцы перенесли огонь на удаляющийся буер, но было поздно.
Хорошо помнит Иван Матвеев и тот случай, когда пришлось выручать связистов, прокладывавших по льду залива телефонный кабель. Плотный туман хорошо прикрывал смельчаков, но когда он неожиданно рассеялся, связисты оказались на открытом льду прямо перед позициями немцев. На выручку вышли буера. На большой скорости — ветер, к счастью, дул свежий — они приближались к бегущим навстречу связистам. Вокруг рвались снаряды, чернел н плавился лед, вода из воронок растекалась но льду и, разбрызганная коньками, застывала на лицах. Сделав круг, не останавливая стремительного бега буеров, яхтсмены подобрали попавших в беду солдат и благополучно скрылись.
К лету 1942 г. старшего лейтенанта И. П. Матвеева перевели в гидрографическую службу флота. В полной мере пригодились его опыт моряка и знание тонкостей местной лоции, всех мыслимых и немыслимых фарватеров Невской губы. В качестве лоцмана под самым носом противника проводил он из Ленинграда в Кронштадт боевые корабли и груженые баржи. На их пути вставала стена огня и воды. Риск был велик: в случае посадки на Мель корабли с рассветом превратились бы в великолепную цель и неминуемо были бы расстреляны прямой наводкой. Иван Петрович с удивительным хладнокровием вел корабль по необвехованному фарватеру, руководствуясь одному ему известными и одному ему видимыми ориентирами. Некоторое время спустя он разметил карту Невской губы и под покровом темноты выставил на отмелях несколько створных знаков, по которым уже смогли ориентироваться и другие лоцмана.
Как-то после очередной особенно трудной и опасной проводки (это была выходящая на позиции подводная лодка, осадка которой фактически чуть ли не превышала глубину сомнительного фарватера) его вызвали в штаб: за образцовое выполнение заданий командования И. П. Матвееву был вручен орден Красного Знамени...
Многому война научила, закалила характер. И в мирные дни его неизменная выдержка, железная воля, целеустремленность продолжали удивлять даже видавших виды сослуживцев. Эти качества настоящего моряка не раз выручали его и на спортивных трассах.
Помнится ему чемпионат страны 1954 г. «Дракон» Ивана Петровича оказался тогда спущенным на воду за два дня до первого старта — задержали с ремонтом. Настраивать яхту, а тем более выхаживать только пошитые паруса, было некогда: для этого нужны недели, а не два дня.
Воскресное утро выдалось дождливым, маловетреным и таким холодным, что спортсмены шутили: дескать, лета в этом году в Риге не будет — отменили! К тому времени, когда 25 «Драконов» стартовали, ветер немного усилился. Заканчивая первую гонку, яхты проходили судейское судно плотным строем. Но где же «Дракон» заслуженного мастера спорта И. П. Матвеева?
Его яхта под №58 с надписью «Нева» на борту финиширует одной из последних. Никто не уходит с нее отдыхать: до начала следующей гонки многое в вооружении яхты надо перенастроить, переделать.
Тем временем ветер усиливается, все выше волны в заливе. Приборы показывают силу ветра 5—6 баллов. «Это погода Матвеева!»— говорит главный судья чемпионата.
«Драконы» снова устремились на дистанцию. Яхта с № 58 на парусе идет лучше. Рулевые, поглощенные стремлением сохранить мачты под то и дело налетающими шквалами, как-то не обращают внимания на то, что их обходит идущий далеко с наветра «Дракон» Матвеева. На этот раз он пересекает линию финиша восьмым. Результат для многократного чемпиона страны явно невысокий, но важно другое: стало ясно, что делать дальше. Командир решает перешить паруса.
За работой быстро проходит ночь. На следующий день паруса тянут гораздо эффективнее, но экипаж «Невы» постигает неудача — лопается краспица, надо думать только о том, чтобы спасти мачту, приходится сойти с дистанции. «Баранка» в таблице результатов! Еще одна бессонная ночь в напряженной черновой работе. Заменена краспица, мачта передвинута в корму, отрегулирован заново такелаж.
Утром, едва успели перекусить, вышли в море. «Нева», подобно торпеде, прорезала линию старта точно в момент выстрела стартовой пушки. Тончайший расчет плюс та самая выдержка, которая приводила в изумление видавших виды моряков во время войны, сделали свое дело. Экипаж Матвеева в четвертой гонке финишировал уже вторым.
В следующей гонке он был на финише первым. Так, изо дня в день устраняя все новые поломки и настраивая яхту, Иван Петрович уверенно приближался к победе: по нарастающей сумме очков передвинулся с 15-го места на 9-е, потом на 4-е, 3-е, 2-е. Выиграв две завершающие гонки, он вновь — в десятый раз! — стал победителем чемпионата. Фейерверком ракет встретила тогда гавань чемпиона, по заведенной традиции друзья искупали его в холодной воде Даугавы.
Год за годом от победы к победе шел заслуженный мастер спорта И. П. Матвеев, выигрывая чемпионаты страны, Балтийские регаты, первенства Вооруженных Сил и многие другие внутрисоюзные соревнования.
Но были и неудачи — неудачи в крупнейших встречах на международной арене. Случилось так, что до XV Олимпийских игр яхтсмены с видными зарубежными гонщиками не встречались, не могли объективно судить о своих силах, не имели нужного опыта серьезных встреч на таком уровне. Более того, даже о технике — о яхтах, участвующих в олимпийских регатах, представление было весьма отдаленным.
Перед выездом в Хельсинки яхты для наших спортсменов приобрели за границей. «Дракон» для Матвеева купили в Англии. Эта яхта — ее назвали «Джоуль»— хотя и была построена по специальному заказу, плавала уже не первый год и «по старости лет» ходила, как выяснилось, неважно. Бак ни старался прославленный чемпион брать блестящие старты, на финише «Джоуль» оказывался в числе последних. Результат — 15-е место из 17 участников олимпийской регаты. Не будем забывать — первой олимпийской регаты для наших яхтсменов. В других классах мы также потерпели тогда неудачи. В классе яхт Р6 Н. М. Ермаков занял последнее место; такая же участь постигла и Б. Александрова, который выступал в новом формульном классе Р5,5. В «звездниках» А. Чумаков был 17-м (21 участник). Лучшим было выступление в классе «Финн»: П. Гореликов оказался на 12-м месте из 28.
После «крещения» в Хельсинки разговоров было много — такого провала не ожидали. Пришлось в корне менять систему подготовки ведущих яхтсменов, налаживать строительство яхт международных классов, организовывать между советскими и зарубежными гонщиками товарищеские встречи, без которых уже не мыслилось повышение мастерства участников сборной страны.
Показателен результат первой из таких встреч, проведенной в октябре 1954 г. в Ленинграде. Встречались спортсмены СССР и Финляндии. В состав команды входило девять экипажей — по три в каждом из трех классов. Соревнования проводились на наших яхтах, так что условия были примерно равными. Финны одержали убедительную победу: заняли 1, 2 и 6-е места в классе Р5,5; 1, 3 и 6-е — в «Драконах» (И. Матвеев был вторым); в «Звездном» классе наши гонщики оказались сильнее — взяли 1, 3 и 4-е места. Эта встреча показала, что наши яхтсмены еще существенно уступают гостям, хотя к нам и приехали не самые выдающиеся мастера.
В 1955 г. такое же соревнование проводилось в Хельсинки. Результаты оказались лучше. И. Матвеев, например, по сумме очков занял первое место в своем классе. В товарищеском матче Швеция — СССР (1955 г.) он был вторым. Перед самыми XVI Олимпийскими играми наши яхтсмены еще раз встретились с финнами и участвовали в гонках Сандхамнской недели в Швеции: и дважды И. П. Матвеев был победителем.
Для Олимпиады 1956 г. И. Матвеев получил новую яхту «Нептун-II», построенную в Норвегии. Но яхта эта так и «не пошла», несмотря на все усилия и, в частности, на хорошие старты, взятые нашим чемпионом. (Поговаривали, что яхту, построенную по нашему спецзаказу, кому-то отдали, а «Нептун-II» был обычным судном). И. Матвеев занял в Мельбурне только 11-е место.
Поражения при первых выездах на Олимпиады дали, однако, бесценный опыт. И можно смело сказать, что яхтсмены 50-х проложили путь тому новому поколению советских яхтсменов, которое сумело завоевать и прочно удерживает ведущие позиции в мировом парусном спорте. Иван Петрович с гордостью называет имена многих широко известных сейчас — и у нас и за рубежом — чемпионов, которым когда-то предсказал большое будущее.
Прошли годы. Казалось бы, когда за шестьдесят — пора и на покой. Но не таков И. П. Матвеев, страстная натура которого постоянно ищет борьбы, новых встреч со стихией. Всем известно его горячее желание содействовать всемерному развитию любимого парусного спорта. И сейчас он совершает дальние походы, выполняет хлопотные обязанности судьи, делится опытом, тренируя молодежь. А иногда и в свои шестьдесят пять берется за румпель яхты, выступая в гонках.
Много сделал он для нашего спорта. И не случайно учрежден Приз имени И. П. Матвеева, ежегодно разыгрываемый в классе килевых яхт Л6. За неутомимую общественную деятельность и выдающиеся спортивные заслуги ему — первому из советских яхтсменов — еще в 1940 г. было присуждено почетное звание заслуженного мастера спорта СССР. С 1938 г. И. П. Матвеев — судья всесоюзной категории. Внушительна коллекция его спортивных наград: 11 раз он завоевывал золотые медали чемпиона страны по парусу и 4 раза — по буерному спорту.
В чем секрет этих выдающихся успехов Ивана Петровича? Давно знающие его яхтсмены-ветераны отвечают одинаково: незаурядный талант. Многие добавляют: железная воля, умение работать самому, не щадя сил, и умение работать с людьми — подобрать помощников-единомышленников. Известны имена таких спортсменов-парусников, как Юрии Голубев, Андрей Мазовка, Павел Волков, Виктор Горлов, Петр Толстихин. Некоторые из них по 25 лет плавали с И. П. Матвеевым. Не одного из своих друзей и помощников он вывел на большую самостоятельную дорогу!
Но еще рано говорить о его заслугах в прошедшем времени: он и сегодня — в море, он и сегодня выводит молодых, приобщая к парусу — одних, обучая победам — других.
Ранним летом, едва очистится от льда Финский залив, капитан И. П. Матвеев надолго уводит в плавание шхуну «Ленинград» — флагманское судно ДЮСПШ. И провожает шхуну целая армада больших и малых яхт, ведомых его учениками. Стоя рядом с вахтенным начальником, Иван Петрович смотрит на усеявшие залив треугольники парусов и лицо его согревает добрая улыбка — вырастает новая смена покорителей ветров!
Примечания
1. Первое первенство страны по парусу было проведено в 1928 г.
2. Подробнее об участии ленинградских яхтсменов и самого И. П. Матвеева в боевых действиях под Ленинградом можно прочитать в №54.