На яхте «Арктика» по Средиземному морю

Когда возникла идея этого похода? Наверно, лет 15 назад, когда уже было исхожено все Черное море и появилась мечта увидеть с борта яхты мыс Матапан — южную оконечность Европейского материка. Реально же о выходе в Средиземное море мы стали думать после победы в гонках на Кубок Черного моря в 1975 г. Убедились, что судно у нас неплохое, поверили в свои силы.

16 сентября 1976 г. яхта «Арктика», принадлежащая спорт-клубу Николаевского кораблестроительного института, ошвартовалась у причала морского порта Николаев для оформления отхода в заграничное плавание по маршруту Николаев — порт Сплит — Николаев. С таможенными, карантинными и другими обязательными формальными процедурами справились довольно быстро. Впереди Черное море и его ворота — Босфор. А дальше для всех членов экипажа — terra incognita.

От причала отходим под мотором — штиль. В первые же сутки жизнь на яхте настраивается на привычный лад, отработанный у нас в предыдущих походах и крейсерских гонках. Работаем в две вахты. Вахтенные помощники — студенты 6-го курса НКИ братья Анатолий и Александр Кузнецовы, оба яхтенные капитаны, участники гонок на Кубок Черного моря и большого 1200-мильного черноморского похода. Им помогают два матроса: Александр Подгайный, студент 5-го курса, и Алексей Куклин — аспирант нашего же института. Смена вахт в 00, 04, 08, 14 и 20 часов. В ночные вахты, при плохих погодных условиях или при сложной навигационной обстановке с ними наверху с 21 и до 02 часов И. Я. Горошко — первый помощник капитана, а с 02 и до рассвета — наш кок — Евгений Хромченко. Экипаж яхты — семь человек.

Четвертые сутки похода. Пасмурно, небольшие дожди, ветер переменных направлений силой до 5 баллов, но преимущественно попутный. Идем прямо на Босфор. Неожиданно горизонт закрывают мрачные тучи, сверкают молнии. Налетающие шквалы резко кренят яхту, идущую под штормовыми парусами. Впереди видим два столба смерчей. Пока соображаю, куда от них, уходить, обнаруживаем еще один. Этот совсем близко, сбоку от нас. Хорошо видны его вихри, белые бураны вокруг и столб воды, уходящий в небо. Лихорадочно решаю — попытаться уйти или убирать паруса, чтобы сохранить рангоут. Но успеют ребята хотя бы их спустить? К счастью, через мгновение столб быстро удаляется в сторону


20-го сентября утром вышли к турецкому берегу на 30 миль восточнее Босфора. Предыдущими грозами и течением нас отнесло на восток и теперь приходится еще целый день идти в лавировку ко входу в пролив. Маяк Анадолу, стоящий на азиатском берегу, увидели уже затемно. Румелийский же на европейском не виден. Опять дождь, гроза. Принимаю решение до утра оставаться в море, удерживаясь в видимости маяка Анадолу. Ветер дует с берега, и мы под малым стакселем и бизанью делаем галс в море на один час, а потом лавировка в берег.

Подходит большой сейнер и направляет на нас луч мощного фонаря. Люди на баке что-то кричат, машут руками. Наконец удается разобрать первый ясный вопрос: «Тюрки бельмес?»

— Нет, не бельмес!

Турки предлагают лоцмана, чтобы ввести нас в пролив и даже буксирный конец... Но лоцман стоит денег, да и не нужно это нам. Мы должны пройти сами. Разъясняю, что намерен в море ждать утра. Английский на сейнере понимают плохо. Пытаюсь использовать свои более чем скромные познания в турецком. Приходит в голову одно: «Аллас молодык» — до свиданья, значит. Турки моментально успокоились, загудел двигатель и сейнер ушел. А «тюрки бельмес» для нас надолго осталось как память о первой встрече с заграницей.

К утру погода улучшилась, хорошо видны оба маяка, между которыми нам предстоит пройти. Встречный южный ветер заставляет убрать паруса и идти через Босфор под мотором. Нам помогает довольно заметное течение из Черного моря.

Придерживаемся правого берега. На бизань-мачте, кроме нашего государственного флага, несем «О» — 1 «карантинный» и «Т» — «транзитный» (в Турцию мы не заходим). На ноке краспицы грот-мачты поднят флаг Турции. Все по правилам. Идем в район Бююкдере, где все суда проходят карантинный контроль (к транзитным должен подойти катер с представителями санитарных властей). Подготовили документы, но к нам никто не подходит, поэтому просто минуем карантинный район.

Соблюдая правила движения в проливе, переходим на левую сторону, ближе к азиатскому берегу. Вновь к европейскому приближаемся уже около маяка Ахал-Капы у выхода из пролива. Здесь увидели советский теплоход «Николай Морозов», устремились к нему. Быстро установлена радиосвязь, и я прошу передать в институт радиограмму: «Босфор прошли благополучно, идем своим маршрутом».


Это уже вторая радиограмма. Первую передали утром на входе в пролив через БМРТ «Циклон».

Выходим в Мраморное море, здесь царит полный штиль. Устраиваем по-яхтенному шикарный обед, купаемся. Назавтра в конце дня впереди появляется из дымки о. Мармара — «Арктика» подходит к проливу Дарданеллы. И опять черная туча застилает весь горизонт, гремит гроза, льет проливной дождь и сверкают молнии. Видимость скверная. Маяки, которые по характеристикам светят на 12—15 миль, открываются за 3—4 мили. Трудно оценивать расстояние до берега, который справа совсем близок. Несем малый стаксель и бизань — попутный ветер достаточно силен. Изредка нас обгоняют или попадаются навстречу большие суда. У них работают радиолокаторы... А нам приходится ориентироваться на их огни, оставаясь в стороне от фарватера. Иногда зажигаем фальшфейеры, чтобы вахта на судне заметила яхту — на локаторе ее низкий корпус с нашим стандартным отражателем на мачте сливается с общей засветкой экрана от волн.

Порт Гелиболу проходим на рассвете 23 сентября. Ставим спинакер и оставшиеся 45 миль пролива пролетаем менее чем за 6 часов.

Все свободные от вахты спят, хотя в двух шагах на берегах пролива Турция. Намаялись парни с ночной грозой... В Босфоре торчали все время наверху, стрекотали кинокамерами, щелкали фотоаппаратами. Все было внове, все интересно: рыбаки в своих расписных фелюгах, босфорские паромы, старые форты и дворцы на берегах, висячая ниточка моста Европа — Азия с несущимися по нему автомобилями... А здесь спят, хотя берег по-прежнему близок я живописен. Горы, долины, сады, городки, минареты, форты, паромы...


Около полудня вышли в Эгейское море. Берега быстро расходятся. Ветер сильный, попутный. Днем идем со скоростью около 7 уз. На ночь заменяем большой грот на штормовой и все-таки имеем около 5 уз. Нам больше не надо, хотя бравые парни предлагают добавить парусов, припоминая, как ходили в гонках.

Ночью в Эгейском море холодно, идем курсом фордевинд. День ясный, небо голубое, но видимость ограничивается несколькими милями. Вскоре во всю свою двухкилометровую высоту открывается остров Эвбея.

Прошли пролив Доро. Часа два выходим из ветровой тени островов Эвбея и Андрос. Где-то справа остаются Пирей и Афины.

25 сентября проходим траверз сурового мыса Малея, а за ним и самую южную точку Европы — мыс Матапан. Ночью в штилевую погоду хотели отойти подальше в море от скалистого мыса Кери, к которому приблизились лавируя, как вдруг заглох двигатель. Вдохнуть в него жизнь не смогли и на следующий день. Теперь одна надежда на Сплит, где можно рассчитывать на квалифицированную помощь. Без мотора нам возвращаться нельзя — в проливах встречное течение не менее четырех узлов, а надежды на попутные южные ветры в это время года нет.

Лавируем далеко в море. Береговые ориентиры теперь появятся не скоро. Дважды, с перерывом около двух часов, беру высоту солнца, рассчитываю линии положения и получаю абсурдный результат. Буквально места в море не хватило... Несколько раз повторяю расчеты, снова замеряю высоту светила, благо погода позволяет. Результат прежний. Напряженно думаю: 19 сентября в Черном море обсервованное место было рассчитано точно, а сегодня 25 сентября — ошибка. И только поздно вечером соображаю, что 21 сентября было равноденствие, солнце перевалило через экватор. Меняю в расчетных выражениях знак величины склонения солнца на обратный и сразу получаю вполне удовлетворительный результат. С благодарностью вспоминаю уроки штурманов с т/х «Донецкий металлург», с которыми провел три месяца в рейсе.

Почти неделю штилели в Ионическом море. Ночью первого октября потянул попутный ветерок от зюйд-оста. В темноте поставили спинакер. Хорошо пошли. Стали делать поворот фордевинд и... намотали спинакер на штаги! Парус закрутило многократно, а кругом темень. Хорошо еще, что ветер не усилился. Пришлось раздавать один штаг, поднимать на мачту Толю Кузнецова...


Вновь поставили спинакер и славно пошли узлов до пяти. К полудню стало стихать, но все же с этим ветром удалось сделать «бросок» вперед миль на 60. За следующие 12 штилевых часов пройдено 13 миль. Всю ночь хода вообще не было и не беспокоила даже зыбь. Гик не мотался, не грохотал блоками, так что удалось выспаться за все предыдущие бессонные ночи.

Вот запись в моем дневнике, сделанная утром 3-го октября. «Все штили. Хорошо хоть иногда дуют попутные очень слабые ветры. Опять за сутки пройдено около 58 миль, а ведь около 15 из них дало течение. До Сплита осталось еще около 180 миль... Эта «бархатная» погода нас мучает. И еще беспокоит отсутствие встречных судов. Последняя радиограмма от нас была дана 25 сентября из района мыса Малея. Дома беспокоятся, могут затеять розыски. А мы... купаемся, играем в шахматы, читаем книжки...»

Ночью с 3 на 4 октября вышли к цепи югославских островов Млет — Ластово — Сушац. В проливах нас встречают дождь, мгла, штормовой ветер. Маяки, обозначенные на карте 18М и 24М, открываются ночью с расстояния не более 4 миль. До рассвета идем вдоль южного берега острова Ластово, и затем направляемся в пролив, спешим использовать сильный ветер.

Огибаем остров Хвар, впереди Сплитский пролив, а за ним совсем близко и конечный пункт нашего путешествия. Ставим основные паруса и бодро проходим оставшиеся мили. На рейде Сплита гоняются «Финны» и «Летучие голландцы».

Около 18 часов еще засветло ошвартовались у таможенного причала. Выполнение формальностей по приходу заняло около трех часов. Сцена в капитании порта:

— Капитан советской парусной яхты «Арктика»...


— Очень хорошо, мистер капитан...

Дежурный капитании вызывает таможенника и полицейского. Сам оформляет документы, дает мне заполнить надлежащие бланки или подписать. Заносятся размерения судна, флаг, судовладелец, экипаж, порты заходов. Полицейский в это время просматривает паспорта, куда-то звонит по телефону, ставит свои штампы. Таможенник тоже заполнил свою справку.

В конце процедуры портовый чиновник пишет квитанцию:

— Платите, сэр, 200 динар и можете плавать у наших берегов.

— У меня нет сейчас наличных денег.

— Можно в долларах или франках — не понимает чиновник.

— У меня сейчас нет никаких денег.

Чиновника (это совсем молодой парень) прошибает пот — ведь он вырвал из книжки нумерованные квитанции, наклеил марки, все это стоит денег.

— Что же делать, капитан?

Разъясняю, что наша яхта — судно государственное, а не частное, и на нас распространяются такие же правила, как на большие советские суда. Капитаны с собой денег не возят, и ночью мне их взять негде. Завтра все сделаем через надлежащие организации. Договорились все отложить до завтра. Квитанции остаются у него, наши судовые документы и паспорта уношу с собой. Утром все финансовые проблемы были разрешены.

За трое суток стоянки в Сплите обошли городок, посетили два местных яхт-клуба. Советские специалисты из группы обслуживания судов на подводных крыльях и парни с местного большего парусника «Нирвана» помогли нам отремонтировать двигатель.

Уходим из Сплита утром 8 октября. Погода хорошая. И весь переход по Адриатике хороший, спокойный, скорость 4—5 уз. Теперь прижимаемся к итальянскому берегу, лоция обещает там попутное течение.

В Ионическом море у острова Закинтос получаем штормовой ветер от зюйд-оста. Вижу два выхода: уходить в море очень невыгодным галсом и лавировать в шторм па мыс Матапан или повернуть назад и чуть влево — там Коринфский канал. Идем в Коринф, канал сокращает путь приблизительно миль на 200, которые, к тому же, пришлось бы брать в лавировку.

Назавтра, 14 октября, около полудня входим в Коринфский залив. Высокие берега защищают это благословенное место от погодных коллизий. Совсем рядом, в заливе Патрайкос, сейчас гроза. А здесь тихо, и даже попутный ветер не сильнее 4 баллов.

Коринфский канал — это узкая щель шириной 23 метра и длиной около 3 миль, пробитая в скале. Стены канала почти отвесные, высота до 53 метров. Впереди идет судно и позади тоже. Нужно обеспечивать ход 6 уз. На выходе из канала чиновник на катере, акт о проходе, ну и, конечно, вопрос: кто будет платить? Снова объясняю, что мы — судно государственное.

Затем несколько часов идем с сильным попутным ветром. Ставим спинакер и со скоростью более 9 уз минуем легендарные Пиреп и Афины, которые хорошо видны по левому борту.

Утро 17-го встречаем у острова Бозджаада. До входа в Дарданеллы остается около 15 миль. Но пришел ветер от норд-оста, начинает действовать сильное встречное течение, и эти мили достались нам очень трудно. Воспользовались рекомендациями лоции и приблизились сначала к острову Имроз (это несколько к западу и к северу от входа в пролив), а уже от него, как из-за угла, пошли в пролив. Днем много раз меняли паруса, так как ветер часто изменял свою силу, правда, сохраняя направление. Волны крутые, все вымокли на этих авралах.

В проливе спокойнее, можно идти под парусами и под мотором. Сумерки усугубляются плотным мелким дождем, скрывающим маяки и берега. Осторожно идем к азиатскому берегу. Ощупью, с лотом, выходим на 5-метровые глубины и отдаем якорь. Утром обнаруживаем, что до берега около одного кабельтова.

Почти двое суток занимает у нас лавировка в штормовом Мраморном море. Холодный ветер, крутые волны. Большие суда идут, явно прижимаясь к наветренному европейскому берегу. До него миль 10, но мы не можем выбраться. Позже в Болгарии мы узнали, что в это время в Черном море, всего на несколько десятков миль севернее нас бушевал ураган с ветром более 40 м/с. А здесь до нас доносились его отголоски. Метеосводки центрального радио тоже не вселяют оптимизма — на Украине минусовая температура и сильные ветры.

Вечером 20-го октября вышли к азиатскому берегу милях в 6 от входа в Босфор. Становимся на якорь, готовимся к штурму пролива и выходу в Черное море. Проверяем такелаж. Одежда у нас двух видов: мокрая и влажная. Но сушить негде. Идет дождь, свистит ветер. Виден Стамбул и его пригороды, совсем рядом Принцевы острова. Но нам не до экзотики. Надо пробиваться домой.

Босфор преодолели сравнительно быстро — 16 миль прошли за 6 часов. Вновь наше Черное море. Крупные валы идут от норд-оста, но гребней нет. Где-то далеко работает сильный ветер. До Варны 130 миль. В первые сутки правым галсом проходим около 60 миль и выходим к мысу Маслен-Нос. Это уже Болгария. Оставшееся расстояние прошли за трое суток. Это были самые трудные дни похода. Несем штормовые паруса — стакселей и бизаньку. Многочасовые галсы в море и опять в берег дают всего несколько миль продвижения по генеральному курсу. Холодный ветер, температура воздуха около нуля. Ребятам по многу раз в сутки приходится менять паруса, на баке их окатывает водой. Но они держатся. Заметно удлинилась ночь: темное время суток длится от 19 до 7 часов.

В Варненский залив пришли в ночь на 25-е октября. Видим огни города, силуэты судов, стоящих на рейде, но не видим входных маяков и буев. Вынуждены стать на якорь у берега. С рассветом связываемся по радио с портовыми властями и с их разрешения идем в порт. Швартуемся в яхт-клубе. Только здесь выясняем, что маяки не горят из-за повреждении, нанесенных недавним штормом, и нам здорово повезло, что мы не вышли к берегам Болгарии на пять дней раньше. Варна такого ветра не видела 80 лет. В яхт-клубе сорваны все причалы. Даже варненский мол получил повреждения.

Короткую стоянку использовали для просушки одежды и пополнения запасов свежих продуктов. Утром 27-го выходим в последний 300-мильный переход до Николаева. И снова холодный ветер, лавировка, крутая волна. Вечером 30-го «Арктика» входит в Днепро-Бугский лиман, а около двух часов ночи мы швартуем яхту в порту Николаев. Завершен полуторамесячный поход, в котором мы прошли 3500 миль.

---

Яхта «Арктика» — серийное судно типа «Опал-II» постройки судоверфи «Стоги» (ныне верфь имени Джозефа Коженевского-Конрада) в Гданьске (Польская Народная Республика). Строительный номер яхты — № 7; приобретена она была после выставки польских яхт в Одессе в 1973 г.

Наибольшая длина корпуса — 13,65 м; длина по ватерлинии — 9,5 м; ширина 3,6 м; осадка — 2 м; водоизмещение — 11 т и площадь парусности 80 м² (вооружение — типа иол).

Корпус, имеющий традиционные обводы, построен с обшивкой из красного дерева на дубовых шпангоутах (клееные ламинированные шпангоуты с промежуточными гнутыми), палуба из водостойкой фанеры. Рангоут — клееный из сосны. На яхте установлен вспомогательный 15-сильный двигатель — двухцилиндровый дизель «Вольво-Пента» типа МД-2.