По плану мне предстоит идти до Пярну, затем надо будет повернуть в Виртсу, если позволит время, обойдя при этом вокруг о. Рухну, и далее возвращаться в Ригу. На весь маршрут протяженностью порядка 350—400 миль отведено 4—5 суток. Заходы в порты запланированы в основном для отметки судовой роли, но чтобы усложнить мою задачу, предполагается ограничить продолжительность стоянок, делая их не более 1—2 часов.
Поставив судно на курс и подключив авторулевой — подруливающее устройство, я мог и отвлечься. Все сомнения позади, впереди только море и небо.
Вспоминается август 1970 г., когда мы, команда рижских яхтсменов, пришли в Польшу для участия в открытом первенстве по парусному спорту и впервые встретились с ныне хорошо известным Кшиштофом Барановским, тогда только что в одиночку прошедшим 400-мильную дистанцию. Мы долго спорили: что же это такое — одиночное плавание на яхте? Спорт или не спорт? В дальнейшем, читая отчеты об одиночных плаваниях и особенно гонках яхтсменов разных стран, я все больше склонялся к мысли — да, это настоящий спорт! Размышляя об этом, я как-то незаметно для себя и сам начал готовиться к одиночному плаванию, для начала непродолжительному и по хорошо знакомым местам.
Мое заявление с предложением провести такое плавание Совет нашего клуба «Моряк» встретил без восторга, но отнесся вполне серьезно. После подготовки судна — «однотонника», построенного на Таллинской верфи в 1970 г., и установки подруливающего устройства начальник яхт-клуба Ю. Е. Хитун дал «добро». И вот я в море...
Через некоторое время после выхода ветер ослабел, с заходом же солнца вновь усилился до 4 баллов. Яхта курсом полный бейдевинд, делая 5—6 узлов, шла в ночь. Сменил геную на стаксель, взял риф на гроте. Луны нет. Темнота такая, что дальше мачты ничего не видно. Про-дрогнув на палубе, я решился спуститься в каюту. Проверяю установку подруливающего устройства, еще и еще раз мысленно перебираю — все ли сделано для безопасности плавания. Ходовые огни горят, на мачту поднят сигнал «Лишен возможности управляться» — два шара (радиолокационные отражатели из сплава АМг). Вроде бы все!
Приятно согреться горячим кофе, но усталость и нервное напряжение не проходят. Вдруг — какой-то грохот на палубе! Вылетаю наверх. Все ясно: оборвался фал, на котором висели эти самые отражатели...
С рассветом появилось несколько рыболовных судов. Не меняя курса, совсем не трогая румпель, удачно расхожусь с ними. С восходом солнца на горизонте показывается о. Кихну. Ветер по-прежнему ровный, видимость хорошая. Яхта уверенно держится на курсе без моей помощи. Проверяю курс, определяю место на карте, завожу будильник и иду спать. Отвожу на сон час, но просыпаюсь даже за 10 минут до звонка.
Солнечное утро, ветер 3 балла, «авторулевой» точно держит курс. Настроение — отличное. До Пярну остается 20 миль. Ставлю геную, отдаю рифы. После 1В часов плавания «Латвия» швартуется к причалу местного яхт-клуба.
Отметив судовую роль и отдохнув пару часов, вновь выхожу в море, теперь чувствуя себя гораздо более уверенно, чем при выходе из Риги. С рассветом я уже огибаю о. Рухну, ложусь курсом на Виртсу. 16 сентября вечером «Латвия», идя фордевинд при южном ветре 5—6 баллов, буквально влетает в пролив Муху-Вяйн.
При входе в Виртсу, уже в гавани, выяснилось, что все причалы заняты, стоянка же у наветренного волнолома невозможна. Выход один — идти на другой берег пролива, в Куйвасту. Там в 18.00 и закончился второй, самый продолжительный этап моего плавания, длившийся 30 часов. Закрепив концы, схожу на берег с намерением отметить судовую роль и сразу же — до захода солнца — вновь выйти в Рижский залив. Однако погода тем временем портится. Выходить одному, когда явно надвигается шторм, смысла нет.
Наутро при южном ветре 5—6 баллов с зарифленным гротом и малым стакселем «Латвия» выходит из пролива и продолжает свой переход. Начинается лави-ровка при волне высотой до 3 метров; видимость ухудшается, идут полосы тумана. Делаю поворот за поворотом, и все время преследует одна и та же мысль: «Надо держаться дальше от берега, дальше от опасных камней и банок». Короткими галсами очень медленно выбираюсь на ветер. Каждый поворот требует значительной затраты сил для работы на шкотах и руле.
Вдруг — сильный хлопок, отрывается шкотовый угол стакселя. А с одним гротом «однотон-ник» совершенно беспомощен, это значит, что надо ставить штормовой стаксель. Аврал — «Менять паруса!».
Снова изнуряющие поворот за поворотом, но с еще меньшим успехом.- угол лавировки всего 140°. Единственная надежда — отход или ослабление ветра. До захода солнца остается два часа, а по курсу за целый день пройдено всего-навсего 8 миль. Ветер по-прежнему сильный. Решаю поворачивать обратно в гавань Куйвасту, поскольку лави-ровка в темноте вблизи каменистых банок опасна.
На следующий день с рассветом «Латвия» вновь уходит в море. Ветер по-прежнему южный и не слабее вчерашнего, волна еще крупнее. Ставлю штормовой стаксель и зарифленный грот. И вновь не оправдываются надежды на перемену ветра: за этот день удается пройти по курсу немногим больше — всего 12 миль, видимость ухудшается. В третий раз приходится отрабатывать швартовку в одиночку у пирса Куйвасты.
Утром 19 сентября ветер, наконец-то, зашел к западу. Восход солнца был просто великолепен, но море темнело прямо на глазах. Через полтора часа после выхода «Латвия» шла в галфвинд, делая 7—8 узлов. Еще через час ветер засвежел, скорость возросла до 9 узлов.
Подруливающее устройство выходит из строя. Мучительно долго решаю — рифиться или нет? Желание подольше ощущать стремительный ход берет верх.
Сидеть на руле становится все труднее, оставить руль — опасно, на огромной волне яхту начинает беспорядочно бросать. И тем не менее голод и холод берут свое, приходится ложиться в дрейф и хоть на несколько минут, но спускаться в каюту (и каждый раз непременно появляются у меня новые шишки и синяки!).
Перед заходом солнца открывается огонь маяка Даугавгрива, хотя до него еще не менее 20 миль. Ветер по-прежнему не слабее 7 баллов. Свист в вантах, брызги слетают с гребней волн. Решаюсь пройти на корму и вынуть вертушку лага. Пока вожусь с лаглинем, волна накрывает вертикально, лечу боком на леер, он рвется... К счастью, страховочный пояс крепко связывает меня с яхтой! Да, вот они уроки одиночного плавания.
В начале первого ночи 20 сентября «Латвия» входит в устье Даугавы. На реке тихо, штиль, будто в море ничего и не было! И вот я в родной Андреевской гавани.
От редакции
Начальник Рижского яхт-клуба «Моряк» Ю. Е. Xитун прислал для опубликования в сборнике краткий отчет о необычном плавании на яхте «Латвия».
Выходу В. И. Кучмеля на «однотоннике» без экипажа в море и публикации этого его отчета предшествовало немало споров. Походы на крейсерских яхтах в одиночку у нас, как известно, не культивировались и не культивируются как не соответствующие целям нашего парусного спорта — «оморячиванию» молодежи, воспитанию духа коллективизма. Но, с другой стороны, к подобным плаваниям во всем мире относятся как к обычным спортивным рекордам; как доказывает, например, опыт ПНР, это и наглядный показатель уровня развития парусного спорта в стране, и демонстрация мастерства яхтенных капитанов. Не секрет, однако, и то, что по-настоящему дальних плаваний в нашем активе очень мало, и на этом фоне обращение сразу к одиночным плаваниям с выходом в открытое море кажется преждевременным....
Опыт плавания в обжитом Рижском заливе а в течение всего лишь нескольких дней наглядно показывает (характерно уже одно перечисление поломок!), как это сложно, насколько серьезной должна быть подготовка судна.
Совершенно очевидно, что ни капитан «Латвии», ни выпустивший его в море яхт-клуб не выполнили ряда совершенно необходимых требований, вытекающих из условий обеспечения безопасности одиночного плавания под парусами. Никаких скидок на ограниченность акватории делать не приходится. Напротив, если в океанских плаваниях яхты, как правило, идут постоянными курсами, то здесь приходится прибегать к лавировке, а на «однотоннике» с полным вооружением это задача не из легких. Ясно, что на яхте должны были быть установлены специальные паруса (рейковый стаксель, например). Отсутствие надежного подруливающего устройства — ведь оно вышло из строя уже на четвертые сутки после старта! — практически лишало капитана возможности отдыхать.
Опыт плавания, с которым мы предлагаем ознакомиться читателям, носит, таким образом, в основном негативный характер. Иными словами: так рисковать мы никому не советуем.