Путешествие на яхте «Юность» по Баренцеву и Белому морю

С яхтой «Юность» и ее капитаном Евгением Георгиевичем Кошелевым (ныне председатель комиссии ДСП Федерации парусного спорта СССР) наши постоянные читатели хорошо знакомы. Построенная в 1961 г. группой инженеров из г. Дубна яхта совершила немало дальних плаваний по Черному морю, Балтике (включая поход в 1969 г. в ГДР), внутренним водным путям и, наконец, в прошлом году вышла в Белое и Баренцево моря. В заочных соревнованиях крейсерских яхт 1970 г. экипаж «Юности» завоевал звание чемпиона СССР по дальним спортивным плаваниям.

Нужно сказать, что наш Север в последние годы все больше привлекает внимание яхтсменов и туристов. Суровые условия плавания, непосредственное соседство с океаном и нехоженые маршруты требуют от них не меньше мужества и воли, чем от людей, пересекающих Атлантику. В ближайших номерах о своих походах на парусном швертботе по морям Советской Арктики расскажет капитан дальнего плавания А. С. Янцелевич.

---

Шумит, волнуется холодное Баренцево море. Яхта с глухо зарифленным и втугую выбранным гротом, под штатным стакселем, натянутым шкотовой лебедкой до предела, накренившись на борт, медленно лезет вверх по крутому склону волны. На гребне она выпрямляется, на несколько мгновений замедляет ход, словно раздумывая над разверзшейся пропастью, затем катится вниз. Через несколько секунд все повторяется снова...

Мы идем вдоль мурманского берега Кольского полуострова, постепенно заворачивая к югу. Справа — огромные дикие утесы, высокие скалы, отвесно обрывающиеся в море. Кое-где в глубоких ложбинах еще лежит снег (а ведь лето в разгаре). Над темно-серыми обрывами кружатся у своих гнездовий огромные стаи птиц. Выводы уток при приближении яхты взлетают и несутся к берегу.


Погода все время меняется. За островом Сальным нас встретили яркое солнце, чистое небо, легкий ровный бриз... Яхта под всеми парусами спокойно лавировала в заливе, выбираясь к его устью. Казалось, мы идем где-то в южных морях, и только студеная вода да наши меховые доспехи напоминали о Ледовитом океане.

В Кильдинском проливе, отделяющем остров Кильдин от материка, налетел сильный шквал с проливным дождем. Не мешкая, сменили геную на стаксель, взяли рифы на гроте, но дождь скоро кончился, порывистый ветер ослабел до устойчивого трехбалльного, и мы довольно быстро прошли узкость, несмотря на заметное встречное течение.

Следующим утром ветер снова стал набирать силу, заходя с кормы. Одновременно увеличилась плотность облаков. Сначала дальние, затем более близкие берега затянулись дымкой, постепенно превратившейся в обыкновенный туман. К полудню засвежевший ветер пригнал дождь, а спустя пару часов зашел к носу и усилился до семи баллов. Штормовали до вечера, а там снова установилась отличная погода.

От мыса Липского взяли курс на восток, к Канину Носу. 120 миль при умеренном волнении и ровном ветре с левого борта мы рассчитывали пройти за полутора-двое суток.

Весь путь проделали в полный бейдевинд, ни разу не сменив галса. Ветер временами ослабевал, иногда же задувал баллов до пяти. Мы все время меняли передние паруса, подстраиваясь под силу ветра и стараясь выжать максимум скорости.

К вечеру следующего дня открылась земля. На высоком голом холме стояла группа домов с мачтами радиостанции. Нам салютовали ракетой: появление яхты в этих краях — событие.

Однако подойти к берегу оказалось не так-то просто. С юга нака-тыаал довольно сильный прибой, а из воды торчали скалы и камни. Войдя в некое подобие бухты, бросили якорь, но вскоре начался отлив, и яхту стало бить килем о камни.

Отойдя от опасных подводных рифов, под одним стакселем стали крейсировать вдоль берега. Спустили на воду шлюпку и отправили двоих на берег с визитом. Посещение Канина Носа было кратким: в крейсерской книжке начальник метеостанции сделал соответствующую отметку и на прощанье подарил две буханки отличного белого хлеба собственной выпечки.


Более двух суток мы провели в море, прежде чем подошли к земле в районе мыса Орлов-Терский «а Кольском полуострове. Погода оставалась переменчивой: штиль сменялся свежим ветром, солнечная погода — густейшим туманом, изморозью, от которой на палубе все покрывается водой, как от хорошего дождя, а с парусов текут ручьи.

Терско-Орловский маяк снабжен автоматическим туманным сигналом — наутофоном, поэтому, несмотря на плотный туман и ветер около трех баллов, мы довольно легко его обнаружили. В двух кабельтовых от скалистого берега, едва проступающего из тумана, свальное течение понесло яхту вдоль суши.

Прохождение Трех островов явилось для нас большим испытанием. Кроме этих самых трех — Кувшина, Вешняка и Бакалды, архипелаг включает большое количество мелких островков, рифов и скал. В полную воду они мало заметны, а при отливе повсюду зловеще торчат в «художественном беспорядке». Не успеешь пройти какой-либо остров или островок, скорее угадываемый, чем опознаваемый, по слабым, еле заметным очертаниям, как по курсу в тумане вдруг совсем рядом встает другая глыба. Приходится спешно сворачивать в сторону, а там пенятся новые буруны.

Яхта пошла через горло Белого моря к восточным берегам. Курс был проложен на селение Майда.

Несмотря на раннее утро, ветер быстро усиливался. Яхта под гротом и спинакером шла в бакштаг левого галса. Справа раздавались тревожные гудки судов, идущих по трассе Мурманск — Архангельск.

Около полудня я стал с опаской поглядывать на спинакербрас, который, ввиду сильного отклонения вперед спинакер-гика, терся о ванту, и две-три перетертых тонких пряди уже поползли змейками по тросу.

«Пора убирать спинакер», — подумал я, как вдруг он с треском полетел вперед и трепещущим облаком лег на воду по носу с правого борта. Не успел парус притопиться (видимо, сказалась относительная несмачиваемость нейлона), как тут же был вытащен на борт и погашен. Оказалось, что спинакер-фал не выдержал напряжения и лопнул у самого корня.

Следует заметить, что хотя при сильном ветре несение спинакера связано с некоторой опасностью, яхта под ним лучше держит курс, не испытывает резкой бортовой качки и меньше рыскает, чем под обычным вооружением. «Плавающая подвеска» спинакера как бы демпфирует неблагоприятное воздействие волны на яхту и делает ее ход более спокойным и устойчивым.


При ветре до семи баллов, сдувшем туман, к вечеру дошли до пологого песчаного Зимнего берега южнее Майды. Затем потянулись лесистые берега. Привычный пейзаж свидетельствовал о том, что север остался позади.

Дальше к югу ветер стал постепенно затихать, становилось теплее. При подходе к Архангельску, за мысом Зимнегорским, заштилело. Вода за бортом оказалась уже настолько теплой, что можно было даже искупаться.

Трехдневная стоянка в Архангельске, короткая остановка на Соловецком острове, переход до Беломорска, и мы идем уже по Беломорско-Балтийскому каналу, сменив паруса на двигатель.

На Выг-озере пришлось более суток укрываться за небольшим островком, пережидая семибалльный встречный ветер. Зато по Онежскому озеру шли в основном при тихой погоде.

От Вытегры задул устойчивый норд-ост до семи баллов. В иной день мы проходили по 200 км — неплохой результат и не для такого малого крейсера, как «Юность».

Белое озеро — это уменьшенная копия Рыбинского водохранилища и требует к себе соответствующего уважения. Размерами 40X60 км, глубиной 4—5 м, с плоским, как у блюдца, дном, оно редко бывает спокойным. Сильные ветры северной половины постоянно будоражат его поверхность, разводя сильную, очень крутую волну, часто с «песочком», как говорят местные жители (при сильных ветрах волнение достигает дна и поднимает песок).

Переход через Белое озеро занял всего четыре с половиной часа, но каких! Курс — полный бейдевинд левого галса. Грот зарифлен на девять оборотов гика. Над Белозерском — зловещая черная туча, которая, слава богу, не успела до нас добраться.

Рыбинское водохранилище я проходил уже в шестой раз и хорошо знал, чем оно может встретить. Как только мы легли на Мяксинские створы, ветер стал усиливаться, небо затянулось сплошными серыми тучами. Под зарифленным на пять оборотов гика гротом и стакселем яхта переваливалась через косые попутные волны, которые старались привести ее к ветру.

К ночи мы благополучно миновали Коприно, а через сутки с небольшим ошвартовались у причала в Дубне.


Переход от Мурманска до Дубны общей длиной 1450 миль занял чуть больше 25 суток, из них чисто ходовых, включая время прохождения под мотором шлюзов, узкостей и т. д. — 18,8 суток. Плавание можно назвать скоростным, учитывая, что под мотором было пройдено всего 90 миль, несмотря на большое число шлюзов и каналов.

В северных морях большое влияние на яхтенную навигацию оказывают постоянные приливно-отливные течения, особенно ощутимые в непосредственной близости от берегов, в проливах, заливах, у мысов и т. п. Например, скорость течений в горле Белого моря достигает 4—5 узлов. Колебания уровня моря в среднем достигают 3—4 м, но в некоторых местах, например, в Мезенском заливе, могут достигать 7—10 м. Часты туманы, и в штиль, и в свежий ветер. Штормы в летнее время на Баренцевом море налетают редко, зато в Белом море их хватает, причем штормовая погода может наступить внезапно.

Наличие вспомогательного (и надежного!) мотора обязательно!

Подходы к большинству пунктов как на Мурманском, так и на Зимнем берегу изобилуют мелководьями, течениями, подводными камнями и т. п.

Как правило, шлюзы мы проходили (под собственным мотором) безо всякой задержки и почти всегда в одиночку — движение по Беломорско-Балтийскому каналу нельзя назвать интенсивным. Стены камер почти всех шлюзов имеют решетчатую облицовку из деревянных брусьев, и швартоваться можно только за тумбы наверху. Но наполнение и опорожнение камер везде проходит так спокойно, что можно удерживать яхту отпорными крюками, перехватываясь по мере изменения уровня воды в камере. Перепад высот небольшой, примерно 7—8 метров, но зато большинство шлюзов имеет двойные камеры.

При переходе от Канина Носа до мыса Орлов неоднократно встречали белух, «вздохи» которых слышны издалека. В море нас все время сопровождали нерпы, чдето высовывая из воды усатые любопытные мордочки совсем близко от яхты.

Наконец, нужно сказать, что нам крупно повезло с погодой — лето на севере в прошлом году было необычайно теплым.