Веслав Рогаля, один из близких его друзей, рассказывает о первой встрече с Телигой так: «Я познакомился с ним после войны, в варшавском яхт-клубе. Высокий (рост 183 см!), мускулистый, с голубыми и очень сердечными глазами, он подошел ко мне, протянул большую руку, представился. Он был лет на десять моложе меня, но держался так просто и искренне, так хорошо умел рассказывать, что эта разница в возрасте скоро перестала меня смущать. Он был уже не только известным писателем, но и яхтенным капитаном. Мы начали вместе плавать на судах, которые сами же и строили. Под парусами родилась наша дружба. Ходили по Висле, на Мазурских озерах, в море.
Во время похода на яхте «Генерал Заруский» в Англию, как-то ночью, когда небо искрилось тысячами звезд, Леонид впервые рассказал, размышляя вслух, о том, что уже много лет мечтает совершить плавание вокруг света на небольшой яхте, увидеть своими глазами прекрасную Полинезию...»
Леонид Телига родился 28 мая 1917 г. в Вязьме, школу окончил в Гродзиске-Мазовецком — небольшом городке под Варшавой. Не попав в медицинский институт, поступил в пехотное училище, получил чин подпоручика (добавим — и звание чемпиона училища по боксу). Войну встретил под Томашувом-Мазовецким. Контуженный вырвался из немецкого окружения, сумел пробраться на восток в Советский Союз. Здесь плавал на рыболовных ботах, закончил школу шкиперов, капитаном судна «Воля» участвовал в эвакуации жителей Ростова. В 1942 г. Телига вернулся в польскую армию, где сначала командовал пехотным отрядом на Ближнем Востоке, а затем служил в ВВС — летал в «Дивизионе 300 имени Мазовецкой Земли». После войны три года учился в Англии — на курсах английского языка в Оксфорде и в экономической школе.
Телига много и плодотворно работает. Пишет рассказы (его последняя книга «На траулере в Африку» получила премию имени генерала М. Заруского), стихи, статьи, участвует в радиопередачах, переводит с русского и английского; среди авторов переведенных им тридцати с лишним книг — братья Стругацкие, Джон Рид, исследователи и путешественники, в том числе наш А. ф. Трешников.
В своем рассказе «Шкипер» и все чаще в письмах к друзьям возвращается он к давней своей мечте о кругосветном плавании. В 1965 г. Леонид Телига вернулся домой после целой серии поездок за границу — в качестве корреспондента ПАП и представителя ПНР в международных комиссиях в Корее и Лаосе — с окончательным решением строить яхту. Вместе с Рогалей он долго подыскивал наиболее подходящий проект и, наконец, остановил свой выбор на пятитонной двухмачтовой яхте.
Построили ее в Гдыне, в яхт-клубе «Гриф», сам Телига и М. Давхылюк. Это — как бы модернизация первой польской морской яхты «Морской конь» (1936 г.). Длина «Опти» 9,85 м; ширина 2,75 м; осадка 1,56 м. Набор корпуса сделан из дуба, обшивка из красного дерева. На яхте — три удобные койки, газовая плита (с запасом баллонов), кладовые для одежды и продуктов, библиотека и, естественно, пишущая машинка. Емкость цистерн для воды 350 л, для топлива 150 л. Установлен 5-сильный двигатель «Пента». Освещение — от аккумуляторов. «Опти» вооружена иолом с площадью парусности 43 м2. Мачты склеены из сосны.
Флаг на яхте был поднят 1 октября 1966 г., а в начале декабря ее уже погрузили на польское судно «Слупск», шедшее в Касабланку. Здесь началась подготовка «Опти» к переходу через океан.
Старт большому плаванию был дан 25 января 1967 г. Леонид Телига поднял паруса и взял курс на Лас-Пальмас, выйдя, наконец, навстречу своей давней мечте.
Зачем? С какой целью? Почему в одиночку? Один из участников похода на «Смелом» Кшиштоф Барановский очень хорошо ответил на эти вопросы, как раз в связи с началом плавания Телиги: «Стремление увидеть мир, поиски приключений, реклама, пари? Нет, все это не то. Каждый раз принятие такого опаснейшего решения — вызов грозной стихии. Тот, кто слышал свист ураганного ветра в вантах и треск порванных парусов, чувствовал удары киля о камни, — только тот знает, что означает вызов моря на поединок. Море непобедимо. Если все же человек выигрывает, побеждает он самого себя. Движущей силой одиночных морских плаваний, независимо от всех других мотивов, является желание испытать себя, рискнуть жизнью, чтобы убедиться в собственной ценности».
Первое кругосветное плавание польского яхтсмена-одиночки началось незаметно. Перед отплытием он говорил: «Я не хочу, чтобы из моего плавания делали цирк, совсем не в этом дело. Не сравнивайте меня ни с кем, я не соревнуюсь и не собираюсь побивать чьи-либо рекорды».
Выходя из Касабланки, Телига не был уверен ни в яхте, ни в себе. Он знал, что готов выполнить взятую на себя задачу технически — как моряк, но рецепта от одиночества у него не было. Это испытание предстояло пройти.
«Чувствую себя как будто запертым в темном шаре, — писал он на первом этапе плавания, — в короткой дреме переживаю какое-то состояние невесомости. Я совершенно оторван от действительности, пребываю в тихо шумящей пустоте. Уже несколько раз ловил себя на мысли, что подвешен в пространстве, хотя никогда не чувствовал этого в авиации».
Психологический барьер одиночества был побежден, однако обнаружились некоторые недостатки яхты: выходил из строя двигатель, протекал кокпит. Около месяца «Опти» приводили в порядок в Лас-Пальмасе, после чего Телига начал завоевание Атлантики, считая этот бросок через океан последним испытанием — при неудаче еще можно было вернуться! И вот через 31 день при виде суши — это был Барбадос — Телига мог воскликнуть, обращаясь к самому себе: «Ты все-таки сделал это, брат!». Сделал ценой страшной усталости от постоянного недосыпания, страха, боли одиночества. В тот день он записал в дневник: «Я еще не ощущаю никакой гордости, никакой радости, что нахожусь по другую сторону океана». Через Атлантику «Опти» шла со средней скоростью 3,6 узла.
Свое 50-летие Телига встретил на Мартинике, побывал на Сент-Люсии, Сент-Винсете, в Гренаде, одним словом добирался до Панамского канала не спеша — шесть недель!
Старт на другом полушарии был дан 17 сентября. Яхта вышла в Тихий океан. Путь на о-ва Галапагос едва не завершился трагически. «Опти» проходила вблизи одного из островов, когда ветер неожиданно стих. Двигатель не завелся, сильное течение понесло яхту прямо на скалы. К счастью, в последний момент снова подул ветер...
Об этом этапе плавания Телига рассказывал советскому журналисту Л. Арсеньеву (по прибытии в Дакар):
«Я пробыл на Галапагосах целый месяц. И чуть-чуть не окончилось там мое путешествие, причем уже на суше, а не на море, — во время охоты сорвался со скалы. К счастью, успел каким-то чудом ухватиться за куст. Хороший кустик, — крепкий, счастливый! Я его на всю жизнь запомню.
Жалко уходить, но время не ждет. Надо пользоваться попутными ветрами. Впереди — Тихий океан, курс — Маркизские острова. Воистину велик этот океан! И когда идешь под парусом, да на такой посудине, как моя, а кругом безбрежное пространство и неделями ни одного корабля, невольно закрадывается нехорошая мысль: а если грянет внезапно какой-нибудь торнадо, сорвет паруса, искорежит все...
А сколько море преподносит сюрпризов! Не раз и не два играли с «Опти» кашалоты, я не сразу привык к этим кашалотским шуткам. Или вот такой случай. Ночью зачем-то нужно было выйти на палубу. Освещаю фонариком — и вижу на корме шевелятся, уцепившись за бизань-мачту, громадные, с присосками, толстые ноги. Сразу сообразил — осьминог, но что делать? К счастью, сражаться не пришлось. Пока я отвязывал отпорный крюк, осьминог отпустил мачту и исчез в пучине. Утром лишь пятна высохшей слизи напоминали о том, что на палубе «Опти» был не совсем приятный посетитель. Были и другие происшествия в течение месяца перехода до Нуку-Хива — это 3000 миль.
Первая потеря — уронил за борт кастрюлю»...
И наконец исполнение мечты — Полинезия. На Нуку-Хива— жизнерадостный радушный народ. Две недели не мог Телига покинуть деревушку Тайпи, охотился на одичавших коз и свиней, пил пиво, любовался сказочно пышной растительностью.
Чтобы попасть на Таити, надо было быть незаурядным мореплавателем.
«Архипелаг — продолжает рассказ Телига, — создан колониями кораллов, И пробираться сквозь эти коралловые островки, где в любой момент можно пропороть днище, да при очень сильном ветре и приличных волнах — занятие, прямо скажем, опасное, требующее максимума внимания, выдержки и умения. Спать удавалось урывками. Десять дней, которые я затратил на плавание до Папеэте, показались очень длинными. Опасаясь, что «Опти» не выдержит, шел на до предела зарифленных парусах. В предпоследнюю ночь начался настоящий ад. Ветер все усиливался, и новый год я встретил в борьбе со стихией».
Чтобы ввести яхту в Папеэте, навстречу вышел буксир, но волны были такие, что принять конец не удалось. Телига рискнул — и сам влетел в гавань. В Папеэте не только еще раз встретил новый год — по местному времени, но и пробыл до весны. Сердечно приняли его местные моряки. «Опти» пришлось поставить в док: при ночном столкновении с бревном была повреждена значительная часть обшивки, а на месте содранной краски успели поселиться торредо — морские организмы, бич деревянных судов.
В это же время в Папеэте зашло советское океанографическое судно «Витязь». Телига «наскреб доллар» и поехал в торговый порт, чтобы побывать на нем. Вот, что он писал в одном из писем об этом визите: «Меня в прямом и переносном смысле приняли в объятия, да так и не отпускали до самого конца их стоянки. Вечером, до кино, я должен был рассказывать. Конечно, старался сделать это с юмором. Веселились все». Потом были ответные визиты — через «Опти» прошло более 40 человек, в бортовом журнале появились памятные надписи на русском языке: «Огромное, сердечное спасибо — первому из наших!» А капитан «Витязя» записал стихи:
«Желаю доброго пути
Отважной «Опти» в океанах,
Чтоб в порт родной скорей прийти
Ее герою капитану...»
Отважной «Опти» в океанах,
Чтоб в порт родной скорей прийти
Ее герою капитану...»
На о-вах Фиджи Телига больше месяца ожидал австралийской визы, но виза так и не пришла. Не было и ответов на письма в целый ряд африканских стран с просьбами разрешить заход в какой-либо их порт, чтобы пополнить запасы и отдохнуть. И тогда Телига решился на исключительно смелый шаг, который заслуженно высоко оценен знатоками: он решил идти, не заходя ни в Австралию, ни в Африку до Касабланки. Это почти пять месяцев одиночества! «Опти» не рассчитана на такие долгие рейсы, поэтому капитан должен был ограничить свой ежедневный рацион так, чтобы запасов хватило.
29 июня 1968 г. он сообщил: «Не беспокойтесь обо мне восемь месяцев. Через несколько часов ухожу в неизвестное. Мне осталось преодолеть много воды, буду идти, сколько удастся...» Телига составил жесткий режим: два часа сна, еда, работа с парусами, наведение порядка на яхте, снова два часа сна, и так — непрерывно. Свободного времени — ни минуты, масса неотложной работы, то нужно менять паруса, то зашивать их, протираются тросы, портятся блоки, нужно как можно чаще определять свое место, чтобы не сбиться с курса.
О плавании через Коралловое море и Торресов пролив Телига писал: «Я измучен, глаза закрываются, но от румпеля не отхожу. В скалистом лабиринте фарватера, в хаосе водоворотов и течений любая неосторожность может иметь самые неприятные последствия. Не раз отборные команды физически и морально изматывались здесь до предела, яхты гибли без вести».
Как-то Телигу вырвал из сна шум проходящего где-то совсем рядом судна. Ночь, яхта мала, ее слабые ходовые огни заметить трудно. Он мгновенно выскочил на палубу, но судно уже удалялось, причем было неизвестно, заметили на нем яхту или нет. Пройди оно чуть другим курсом... С тех пор в оживленных районах Телига целыми ночами не выпускал румпеля и ненадолго засыпал только тогда, когда лучи солнца освещали паруса.
Ровно через месяц после выхода, в Индийский океане, у берегов Африки «Опти» повстречала советский теплоход «Ленкорань». Яхта подошла вплотную к борту, наши моряки угостили польского мореплавателя по принципу «чем хата богата», снабдили всем необходимым, сообщили о встрече с ним по радио.
С выходом в Атлантику кончилась «спокойная жизнь». «Ревущие сороковые» встретили внезапными и сильными штормами. Во время одного из них поломало мачту, паруса были изодраны в клочья.
У о. Св. Елены Леонид Телига пережил едва ли не самые тяжелые дни: кончилась вода, он заболел. К тому же, начались обычные для этих широт штили. Судьба и на этот раз благосклонно отнеслась к Смельчаку — он вскоре поправился, прошел дождь, подул ветер.
6 декабря Телига сделал такую запись: «Впервые за много недель плавания вижу судно. Кажется, это танкер. Оно меняет курс, идет на меня. Боже! Да это же «Монюшко»!»
Второй помощник капитана, заметив где-то на горизонте белый парус, вспомнил, что недавно польская газета «Голос моряка» сообщила о потере связи с Те-лигой. Может быть это «Опти»? Судно изменило курс, предположение оказалось правильным. Команда восторженно приветствовала Телигу; пока яхта подходила к трапу, его уже буквально засыпали вопросами: «Есть ли вода?» — «Та, что есть, протухла!», «Как здоровье?» — «Что-то не в порядке с глазами, не могу смотреть на консервы»...
Моряки снабдили земляка всем, чем могли. Телига подарил команде судна свой перевод книги Л. Кассона «Древние мореплаватели Средиземного моря», раковину внушительного размера и одну из своих... акварелей. (Кстати, в Полинезии свои рисунки он продавал американским туристам, ибо в бюджете его постоянно ощущался недостаток средств...).
Пройдено 14 260 миль, позади 159 дней тяжелого плавания — «Опти» входит в Дакар. Здесь, как впрочем, и всюду, самый сердечный, теплый прием. Обессилевшего мореплавателя сразу же положили в госпиталь — отдохнуть, французские военные моряки помогли отремонтировать «Опти». В Дакаре Телигу навестил спецкор польского телевидения Шварц-Брониковский. Описывая эту встречу, журналист особо отметил некоторые любопытные подробности поведения человека, которому последние два года явно не хватало общества. Телига очень много и с удовольствием говорил, охотно пел веселые песенки. На снимках, сделанных во время плавания, он изображен с роскошной бородой. Оказывается, она ему страшно надоела, он постарался избавиться от нее, как только оказался на суше. А море? Нет, море не приелось.
В конце марта «Опти» вышла из Дакара. Оставалось 800 миль до Лас-Пальмаса, затем Касабланка и, наконец, переход в Гдыню. Возвращение «Опти» на родину ожидалось в конце лета. В Польше уже готовилась торжественная встреча, однако эти планы пришлось изменить: 9 мая Леонид Телига был вынужден срочно вылететь из Касабланки в Варшаву в связи с серьезным заболеванием, потребовавшим неотложного медицинского вмешательства.
Телига закончил свое кругосветное плавание. Еще раз человек доказал, что и один на один он может одержать победу над стихией и собственной слабостью. В мире мало найдется людей, которые с таким же упорством стремились осуществить свою мечту без оглядки на чью-либо помощь.
16 июня 1969 г. на торжественном приеме, устроенном в честь Телиги правительством, ему был вручен Орден Возрождения Польши «за одиночный рейс вокруг света, прославивший во всем мире имя Польши и польское мореплавание»! Из других многочисленных наград, полученных Телигой в эти дни, упомянем лишь золотой знак «Заслуженный деятель моря», золотую медаль Заслуженного мастера спорта и автомобиль «Польский фиат».