Пленники шведской шхуны «Флора»

Редкий в морской практике случай произошел со шведской шхуной «Флора» в ноябре 1847 года. Груженная строевым лесом шхуна шла в Барселону. Утром 16-го, когда до порта назначения оставалось каких-то 36 миль и экипаж — капитан, помощник и шесть матросов — предвкушал долгожданный отдых на суше, на шхуну обрушился внезапный шквал. Паруса убрать не успели, и в мгновение ока бешеный порыв ветра опрокинул судно килем вверх. Трое находившихся на палубе матросов были выброшены за борт и погибли в волнах. Однако шхуне с ее грузом не грозила опасность пойти ко дну. При опрокидывании лес упал на внутреннюю сторону палубы, и между ним и килем образовалось пустое пространство, в котором оказались в заключении капитан Лефгрен, его помощник и трое матросов.

Сообразив, что шхуна хорошо держится на плаву, моряки стали осваиваться в неожиданной ситуации. Кто-то из пятерых наткнулся в темноте па закупоренный бочонок. Вода? С трудом вышибли дно бочонка, и — страшное разочарование — бочонок набит солеными сельдями! В другом найденном бочонке оказался ром.

Проходят пять дней и пять ночей. А может быть, пять недель? Счет дням давно потерян, в кромешной мгле никто не в состоянии отличить день от ночи. Бочонок с селедкой пуст только наполовину, но никто не может заставить себя проглотить хотя бы кусочек. Ром тоже лишь разжигает жажду, и даже любители выпить отказываются теперь от своей порции.

В трюме полно крыс. Они не поддержали славы своих сородичей, заблаговременно покидающих обреченный корабль, и теперь нагло пробегают по распростертым прямо на бревнах полуживым телам, иногда больно кусают, мешая забыться сном, их отчаянный голодный писк сводит с ума.

Некоторые пытаются утолять жажду морской водой, от которой у них раздувает живот, усиливаются рези в голодном желудке, а горло еще больше пересыхает. Соленой воды сколько хочешь, только пей! И один из матросов — при катастрофе он пострадал больше других — не в силах совладать с собой, пьет и пьет. Ночью (кажется, это была ночь) он умирает в страшных мучениях. Оставшиеся в живых настойчиво требуют, чтобы капитан разрешил выломать кусок обшивки. Лучше погибнуть сразу в волнах, чем медленно задыхаться в зловонном плавучем склепе. Капитан Лефгрен соглашается. Час за часом обессилевшие люди долбят обшивку карманными ножами. Утром седьмого дня в узкое отверстие просунули выпрямленный обруч от бочонка с привязанным на конце белым носовым платком. Через какое-то время снаружи раздались голоса людей, а потом торопливый стук топоров. Лучшей музыки, — вспоминал капитан Лефгрен, — ему не приходилось слышать.