«Тортуга» продолжает путешествие

Многие читатели, вероятно, уже знакомы с супругами Шрейдер по их книге «Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли», выпущенной издательством «Мысль» в 1965 г. У инженера Фрэнка и художницы Элен общее семейное «хобби» — путешествия. На джипе-амфибии, собранном чуть ли не из металлолома, они прошли своим ходом огромное расстояние — 20 000 миль. Их «Тортуга» смело сворачивала с больших автострад и ныряла в воду. Не раз они преодолевали полосу прибоя и шли вдоль берега в океане, переплывали большие озера, реки и даже знаменитый Магелланов пролив с его 10-узловым течением. Все это было в 1956 г.

Доконав амфибию, Шрейдеры приобрели другую и в 1960 г. снова отправились в путешествие, на этот раз по Индии — одной из наиболее сложных и интересных стран мира.

Будем надеяться, что эта неутомимая пара сменит еще не один джип, и их новые книги будут еще интереснее, а пока предоставляем слово Элен и Фрэнку.

---

Где-то хлопнула ставня. Над головой шелестели крылья вентилятора, борясь с горячим влажным воздухом Калькутты. Больше ничто не нарушало тишину в Бюро регистрации иностранцев.

Инспектор полиции в последний раз просмотрел все бумаги и захлопнул папку. «Проходя мимо Бенареса, — сказал он,— вспомните, что перед вами, возможно, самый древний город мира». Он улыбнулся и протянул нам документы. Началось самое яркое путешествие в нашей жизни.

«Тортуга-И» — наш джип-амфибия, приобретенный на распродаже армейских излишков времен второй мировой войны. Четыре ведущих колеса, сзади винт и руль, соединенный с баранкой. Мы оборудовали джип помпой, поставили спиртовую печь, навесили койки, установили ящики-отсеки для хранения продуктов, горючего и необходимых вещей. Даже сделали специальное сиденье для Дины — нашей немецкой овчарки. На новой «черепахе» мы собирались пройти по священной реке Гангу — сердцу Индии. История Ганга, как сказал Джавахарлал Неру, это «история цивилизации и культуры Индии, расцвета и заката великих городов и целых империй, невероятных приключений, поисков мятежного ума...»


Великая Магистраль, по которой мы двигались к истокам Ганга, видела на своем веку немало. Усталый мерный шаг британских томми, цоканье кортежей английских генерал-губернаторов, а задолго до этого — грохот армий великих моголов. Там, где когда-то величаво выступали боевые слоны, сейчас властвуют автомашины, не тормозящие, как мы могли убедиться, ни перед чем на своем пути; исключение делается только для священных коров. Мы не раз улыбались, глядя, как бросаются в стороны автобусы и с полного хода останавливаются, сжигая тормозные колодки и шины, автомобили, когда какая-нибудь из них бесстрастно пересекает одну из центральных улиц Калькутты. Скоро мы перестали улыбаться: эти коровы портили нам кровь на всех дорогах Индии.

По мере того, как мы продвигались на северо-запад, нас все сильнее охватывало ощущение неподвижности, стабильности бытия. Через каждые несколько миль встречались деревни, и чувствовалось, что их буколическая красота почти не изменилась за более чем 5000 лет известной нам истории Индии.

Сквозь деревья доносились приглушенные певучие звуки — это деревенские священники собирали жителей на молитву, трубя в большие, причудливо изогнутые раковины. Вечером женщины обрызгивали водой с лепестками цветов каменные символы индусского бога Шивы. На заре нас будили те же звуки раковин, скрип колодезных воротов, звонкий перелив колокольчиков на шеях коров.

От Хардвара — города священнослужителей и пилигримов, которые каждый год стекаются сюда со всех концов страны, мы начали подъем по горной дороге, немыслимо петляющей по бездонным обрывам, с намерением добраться до Канатала. От этого местечка, как нам рассказывали, открывается захватывающий вид на пик Ганготри.

Воды, текущие с его ледников, и образуют в основном истоки Ганга. Через сутки, наконец, мы доползли до цели, но наш пик был полностью скрыт плотными облаками. Надвигались сумерки, и мы поставили «Тортугу» у одинокой покалеченной ураганом сосны.

Альтиметр показывал 2740 м. Джип сотрясался от резких порывов ледяного ветра. Разогрели суп и поужинали, а потом, не раздеваясь, закутались в одеяла и скорчились на койках. Все напрасно: всепроникающий холод не давал заснуть ни на минуту. В конце концов мы сдались и провели остаток ночи, согреваясь кофе с беспрерывно горящей спиртовки и теплом работающего двигателя. Только под утро я задремал.


Разбудили меня восторженные крики Элен. Я протер глаза и... замер. Облака разошлись. Перед нами простиралась бесконечная стена Гималаев. Холодный свет восходящего солнца заливал величественные вершины, четкие и ясные, как будто наклеенные на розовеющий горизонт. Здесь рождается Ганг.

Любой индийский ребенок расскажет вам, что Ганг течет из волос Шивы. «Рамаяна» — древний индийский эпос — так рассказывает о появлении этой реки, богиня Ганга была послана на землю, чтобы спасти души 60000 сыновей царя Сагара, испепеленных взглядом злобного мудреца Капилла. Клокочущей рекой ринулась богиня вниз, грозя уничтожить все живое. Чтобы спасти землю от страшных разрушений, всевластный Шива бросил поперек ее пути свои волнистые кудри; они растворили гнев богини, и Ганга тихо пролилась на землю. Она приняла в свои воды прах принцев, и души их вознеслись на небеса.

С незапамятных времен Ганг — святыня для индусов. Люди неделями добираются сюда, чтобы окунуться в чудодейственную реку. Ведь на того, кто искупается в Ганге, снисходит благодать! Для тех, кто не может сам проделать столь далекий путь, тоже есть выход: их родственники и знакомые, которым посчастливилось побывать на священных берегах, наливают драгоценную воду в бутылки самой различной величины, нагружают ими большие корзины и, дав торжественную клятву, что драгоценный груз не коснется земли, пока не будет доставлен домой, развозят воду по всей Индии. Вода якобы не портится годами. Индусы уверены, что достаточно одной капли воды из Ганга на язык или веки умирающего, и ему отпускаются все грехи.

Каждый вечер мы наблюдали незабываемую картину. Пилигримы опускали на воду лодочки, сплетенные из листьев и наполненные лепестками роз, с зажженной свечой посередине. Таких лодок появлялось все больше. Наконец, дрожащие огоньки усыпали всю поверхность реки.


Затем, когда солнце начинало скрываться за горизонтом, раздавался торжественный гул колоколов. Вереницы людей выходили из храмов с горящими керосиновыми лампами и спускались к реке на молитву...

Хардвар — традиционно вегетарианский город, поэтому Дина, уплетавшая консервированную конину (свой НЗ), с чувством превосходства поглядывала на вереницу блюд из чечевицы и риса, которые по нескольку раз в день подавали нам.

Наша следующая цель — Пенджаб, район, где происходили кровавые гражданские войны. Некогда процветавшая житница Индии стала жертвой раздела страны по религиозному признаку и даже потеряла свою столицу — Лагор, отошедший к новому мусульманскому государству — Пакистану. Вместо того, чтобы сделать столицей какой-либо старый город, здесь решили начать все сначала. Так на девственной равнине вырос новый «кубистский» город — Чандигар, построенный по проектам группы архитекторов под руководством гениального Ле Корбюзье. Основной вид зданий в новой столице штата — так называемые «суперблоки», многоэтажные сборные дома со всеми современными удобствами.

Один из наших друзей дал нам адрес своего приятеля, Джагги Синга, проживавшего здесь, в Чандигаре. Этот приятель был сикхом — представителем тесно спаянной своей особой религией «нации бородатых», четвертой по численности (после индусов, мусульман и христиан) группы населения Индии. Нашли мы его с большим трудом. На вопрос, здесь ли живет мистер Синг, люди лишь недоуменно пожимали плечами. Когда же мы рассказали об этом Джагги, он расхохотался: «Неудивительно! Все сикхи носят фамилию Синг, а они составляют половину населения города. «Синг» означает: с сердцем льва; нечто вроде титула, указывающего, что все мы — члены одного братства. Нас различают по инициалам».


Борода и длинные волосы для сикха — признак силы и мужества.

Следующим утром вместе с Джагги мы отправились в Патиалу — чистенький городок в 45 милях от Чандигара. Здесь нашей легендарной амфибией заинтересовался местный магараджа, пригласивший нас погостить в своем дворце. Когда мы подошли к отведенной нам комнате, на двери уже красовалась металлическая дощечка, на которой были выгравированы наши имена. Мы словно окунулись в мир волшебных сказок. Любое желание исполнялось мгновенно...

Другая деталь. После обеда, который прошел в увлекательной беседе о шахматах, принесли подносы с конфетами. Выбрав одну, я стал разворачивать тонкую оберточную фольгу. «Не надо, — остановил меня сосед, — это чистое серебро, которое очень помогает пищеварению».

Из Патиалы отправились в «розовый город» — Джайпур. Почти все здания построены из розового известняка, поэтому днем, когда светит солнце, город производит неповторимое впечатление. Здесь мы впервые увидели «тюрбаны-небоскребы». Большинство жителей носит сине-розово-желто-красные тюрбаны высотой до метра. На иной искусно сплетенный тюрбан идет 10—13 метров дорогого муслина!

На стенах многих домов виднелись изображения слонов и солдат. Нам объяснили, что раньше магараджи для защиты от грабителей выставляли у своих дворцов вооруженную стражу, а простые жители были вынуждены довольствоваться такими рисунками.

Мы прибыли в Нью Дели, столицу Индии, как раз к началу празднования Дня Республики. Толпы народа стекались к центру города с полуночи. Наконец, утром. грянули цимбалы. По Аллее Радж величественно двинулись слоны с разрисованными мордами и позолоченными головными уборами. Затем прошли танки и броневики, а после них — колонны школьников. Вскоре все перемешалось и начались танцы! Плясали представители различных этнических групп, населяющих Индию; каждая группа выступала в своей национальной одежде. Завершила парад авиация. Реактивные истребители с ревом пронеслись вдоль аллеи, где в этот момент исполняли охотничий танец жители Ассама, размахивающие головными уборами из больших птичьих перьев и грозно потрясающие копьями. Реактивные самолеты и копья — символ глубоких контрастов индийской действительности.


Празднества продолжались целую неделю, но и после этого почти на каждом углу мы слышали музыку. Не понимая, что происходит, мы попросили разъяснений.

«Сейчас у нас свадебный сезон, — улыбаясь, ответил нам молодой человек из туристского бюро. — Честно говоря, я и сам собираюсь жениться. Вам, наверное, будет интересно посмотреть на церемонию; мы будем очень рады видеть вас!». Так мы познакомились с очаровательной молодой парой, которая во многом олицетворяла новую Индию, освобождающуюся от предрассудков тысячелетней давности. Еще не так давно молодые люди не смогли бы пожениться: ведь Пэл принадлежал к касте Вэйсяев, а Уша — к касте Кшатриев!

Под ярко украшенным навесом у дома невесты собрались сотни гостей. Появление целой процессии, возглавляемой духовым оркестром, возвестило о прибытии жениха, торжественно восседавшего на белой лошади.

Пиршество продолжалось до двух часов ночи (время, указанное местными астрологами как самое благоприятное), когда начался обряд. Освятив полоску ткани, священник связал ею новобрачных. Затем Пэл и Уша в течение двух часов повторяли вслед за ним традиционные формулы. Наконец, они семь раз обошли вокруг священного огня, и Пэл повязал освященную материю вокруг шеи жены. На прощание Пэл рассказал нам, что в данном случае обряд был сокращен до невозможности; обычно же свадьбы длятся много дней!

Остановившись на ночь в окрестностях Агры, города, где сохранились замечательные памятники монгольской культуры, мы долго не могли уснуть. Шакалы рано начали свой обычный ночной концерт, в который то и дело вплетался нервный рык Дины. Я поднялся, чтобы успокоить собаку, и... решил, что еще сплю и вижу страшный сон: прямо над джипом нависала голова какого-то чудовища на длинной шее динозавра. Вокруг неясно вырисовывались другие подобные существа. Затем мне в нос ударил ужасный смрад, который все объяснил. Оказалось, что мы стоим как раз посреди стада верблюдов.

Мы прибыли в Агру за день до весеннего праздника Холи — самого веселого из индусских празднеств, во время которого туристам, кстати сказать, не рекомендуется выходить из отеля. Дело в том, что во время этого праздника люди поливают друг друга жидкими разноцветными красками. Мы же на этот случай специально приобрели дешевые костюмы. И не зря. Нас поливали краской со всех сторон. Поливали из ведер, кружек, водяных пистолетов, из шлангов с окон...

На пересечении Ганга и Ямуны у города Аллахабада мы решили спустить, наконец, наш джип на воду. Позади остались месяцы езды по самым разным дорогам, и нам не терпелось «окунуться» в Ганг, который был здесь достаточно широк. Широк, но... мелок, даже для амфибии с осадкой 91 см.

Нам посоветовали попытать счастья у Мирзапура (центра индийской, а может быть и мировой, ковровой промышленности). Тут Ганг был глубже и нам, наконец, удалось оставить сушу. В течение нескольких минут мы циркулировали у набережной под восторженные крики собравшейся толпы, тщательно проверяя балластировку, исправность руля и помпы. Стоило оказаться на плаву, как сразу вернулись все сомнения и страхи, испытанные когда-то в водах Южной Америки.

В течение всего следующего дня мы шли по Гангу, счастливо минуя многочисленные мели. Впрочем, это было нетрудно: белые глиняные горшки, висящие на шестах, обозначали места, где глубина была меньше метра. Делая по три узла, мы успешно лавировали между этими горшками.

В одном месте река разветвлялась на несколько рукавов; не замечая нигде привычных указателей, мы схватились за бинокль. «Вон там! — закричала Элен. — Горшок на аоде! Вероятно, просто упал шест». Мы двинулись в указанном направлении. Вдруг я услышал вскрик Элен: то, что издали казалось белым горшком, было человеческим черепом.

На полпути к Бенаресу на утесе издалека был виден огромный старинный форт. Судя по нашей карте, это был Мунар — довольно крупный город. Впереди на реке тут и там виднелись небольшие бурлящие водовороты. Солнце уже заходило. Не желая рисковать в темноте, мы решили раскинуть на ночь лагерь и пройти опасный участок утром. Через несколько сот метров открылась полоска берега, которая показалась нам достаточно твердой, чтобы выкатить джип на сушу. Я прибавил газ и на приличной скорости въехал на берег. Однако выбравшись из джипа, я почувствовал, что земля мягко колышется у меня под ногами; следы мгновенно заполнялись водой. Топь! Через несколько секунд джип сидел днищем в грязи...

Быстро собралась толпа. «Кто-нибудь говорит по-английски?» — спросил я. Молодой человек в белом выступил вперед: «Я говорю. Я здесь учитель в школе».

В ответ на вопрос, где можно нанять несколько буйволов, он покачал головой: «Буйволы провалятся по брюхо в этом месте. Лучше мы принесем хвороста под колеса, и я попрошу собравшихся помочь вытащить машину».

Подложив доски и используя длинное бревно как рычаг, а деревянную колоду как точку опоры, мы с помощью двух десятков местных жителей за полчаса вновь спустили нашу «черепаху» на воду, привязав к ее корме прочный нейлоновый трос.

Двигатель взревел и... заглох. Джип беспомощно дрейфовал по течению. Оказалось, что мы забыли снять с кормы трос, и он туго намотался на винт. Я разделся, схватил нож и прыгнул в воду. Не знаю, как долго мне пришлось торчать в воде, но когда я вылез наверх, было совсем темно.

Марсиане, появившись в лондонском Таймз Сквэр, вызвали бы меньший переполох, чем наша «Тортуга» в Чуна-ре. Мы все время были в центре внимания всего города. Нас никогда не оставляли одних.

Через двое суток плавания мы, наконец, подошли к Бенаресу. Известно, что этот город существовал несколько веков еще до 500 года до нашей эры, когда Будда, по преданию, вознес здесь свою первую молитву. Индусы верят, что, умерев в Бенаресе, они избавятся от страданий в последующей жизни. Многие приезжают сюда именно умирать: в городе днем и ночью горят погребальные костры...

Мы пришвартовались у полузатопленного древнего храма с помощью нескольких горожан, которые на прощание помазали нам лоб красной краской — знак того, что нам рады.

Отсюда мы без приключений дошли до городка Будд Гэйя, где побывали еще на одной свадьбе, на этот раз — мусульманской.

Затем мы двинулись обратно к Калькутте. Нас обгоняли непривычно изогнутые местные лодки с красными парусами; при хорошем ветре они делали до 6—7 узлов. Воды Ганга до сих пор бороздят почтенные колесные пароходики. Самому «юному» из них лет шестьдесят. Они перевозят не только пассажиров, но и различные грузы, в основном чай.

В Калькутте мы только-только успели выкатить джип на берег, как вдруг все стоящие на якоре суда почти одновременно дали по три коротких, резких сигнала. Мгновенно все купающиеся выскочили из воды, схватили детей и стремглав бросились вверх по берегу. Звонко запел ветер, и мы увидели приближающуюся стену коричневой, почти черной воды. На какое-то мгновение набережная была погребена под клокочущими волнами. Затем вода схлынула, ветер утих, и через несколько секунд все успокоилось. Для здешних мест приливная волна такой силы — обычное явление.

Когда мы добрались до отеля, откуда-то вынырнул гид и предложил организовать на завтра... прогулку на лодке по Гангу! Мы с Элен дружно расхохотались: «Спасибо, но мы хотим сделать небольшой перерыв!».