Поход двух яхт типа «Дракон» вдоль Тихоокеанского побережья

В шестом выпуске мы печатали описание интересного 1500-мильного плавания крейсерской яхты «Светлана» вдоль берегов Приморья. В начале этой статьи сухо упоминалось, что четырьмя годами раньше тем же маршрутом Владивосток — Совгавань — Владивосток прошел Г. Щеголев на яхте класса «Д». Эта фраза неспроста заинтересовала многих читателей, да и в редакции она вызвала в первый момент некоторое недоумение: неужели на «Драконе» — бескаютной гоночной яхточке, явно не приспособленной для крейсерских выходов в океан, можно совершить такое плавание?

Подробный ответ на этот вопрос дает статья яхтенного капитана мастера спорта Г. В. Щеголева, руководившего в 1959 г. походом двух «Драконов» вдоль Тихоокеанского побережья.

---

Предыстория этого перехода такова. Дальние спортивные плавания владивостокских яхтсменов начались еще в 1953 г. В то время в нашем распоряжении имелись только швертботы класса «М», так как старые яхты «Л-45» (постройки 1936 г.) не могли выходить в море из-за ветхости. Первыми шагами были плавания по ближайшим заливам. Так, на швертботах мы ходили вокруг о. Русского, в залив Славянский, по маршруту Владивосток — Находка — Владивосток.

Поход до Находки положил конец использованию «эмок» в качестве крейсерских судов, так как при всей отваге и опытности яхтсменов пересекать 30-мильный Уссурийский залив и залив Восток, где даже рейсовые суда чувствуют себя не совсем уверенно, а при остовых ветрах начинается большое волнение, было очень опасно.

Одним из эпизодов, характеризующих условия плавания в этом районе, служит случай с яхтой «Мечта» класса «Дракон». Следуя во Владивосток из залива Владимир, она попала в 8-балльный шторм. Идя под одним гротом, яхта развивала скорость около 9 узлов. Пытаясь укрыться в бухте Чажма, ошиблись, и вместо входа в бухту пошли... через косу. Эта коса в штилевую погоду местами осыхает настолько, что невозможно пройти даже на 6-весельном яле. Поворачивать было поздно. Не успели опомниться, как ревущий риф остался позади: волной яхту перенесло через косу, даже не царапнув килем.


Надо сказать, что «Драконы» появились во Владивостоке только в 1955—1956 гг. и вплоть до 1960 г. оставались у нас самыми мореходными судами. На них мы неоднократно посещали заливы Посьет и Владимир, а вскоре начали и подготовку к переходу Владивосток — Советская Гавань — Владивосток.

Решено было идти на двух серийных «Драконах» — «Арктуре» с экипажем из курсантов Владивостокской мореходной школы (всего 5 чел.) и «Авроре» с экипажем из курсантов ДВВИМУ (всего 4 чел.). За зиму на яхтах заменили такелаж более мощным (так, ванты поставили из 9-мил-лиметрового троса), пошили штормовой грот-трисель, изготовили плавучие якоря.

Тщательно изучив гидрометеорологические условия, пришли к решению провести плавание в июле — августе. В июне совершили очень полезный тренировочный поход в залив Посьет, во время которого также внесли небольшие добавления в конструкцию яхт. Мы сделали тенты, которые натягивались на трех дугах над кокпитами, защищая от прямого попадания воды. К козырьку тент был прикреплен наглухо шурупами через планку. С таким тентом даже в 7-балльный шторм один человек справлялся с отливом поступающей воды, хотя порой волны перекатывались через всю яхту.

Такое дальнее плавание совершалось нами впервые, поэтому подготовка к нему отняла немало времени и сил, однако в конце концов настало утро 21 июня 1959 г., когда яхты все же смогли отойти от пирса яхт-клуба.

Уже в самом начале похода выявилась разница в ходовых качествах яхт: за сутки при слабьте ветрах «Аврора» сильно отстала от нас. Первую ночь мы болтались без ветра на зыби, следующую — провели под дождем в Находке (в техгавани, среди угольных плашкоутов).

Первая поломка была «зарегистрирована» при 4-балльном норд-осте на подходе к мысу Поворотному. На стакселе отлетели карабины, пришлось ставить штормовой парус. Следует особо отметить, что такая смена стакселей при встречных ветрах всегда сопровождалась холодной купелью. Так как никакие шторм-робы спасти не могли, приходилось выходить на бак в пляжном виде, а потом отогреваться. И вообще во время шторма на яхте была видна из-под тента только голова рулевого, которая, естественно, и поливалась все время свежей водой — для ясности мысли.


Говорить о каком-либо комфорте на «Драконе» совершенно излишне. В дождливую и штормовую погоду единственное уютное место — впереди мачты, куда добраться можно только ползком. Ведь под козырьком едва помещались два члена экипажа, поскольку там же находились продукты. Надо сказать, что когда в ясные солнечные дни на стоянке мы вытаскивали на пирс все наше имущество, то долго стояли и удивлялись тому, как все это входит в яхту. Ведь кроме запасных парусов и плавучего якоря, у нас была резиновая шлюпка, два аккумулятора, фары, запас тросов и прочее мелкое имущество, не считая одежды, посуды, запасов воды и провизии. На «Авроре» имелся еще и примус с запасом горючего. На «Арктуре» примуса сначала не было, так как автор этих строк питал против него явное предубеждение (ему уже приходилось ликвидировать пожар на яхте, а потом долго лечиться от ожогов!). Да и вообще при волнении сварить что-нибудь невозможно. На «Авроре» однажды провели такой эксперимент. В нем принимали участие трое из четырех членов экипажа; один держал примус, другой — кастрюлю, а третий готовил...

До бухты Пфусунг прошли с хорошим попутным ветром силой до 6 баллов. На Приморском побережье нет значительных рек, но много горных речек, в устья которых могут входить яхты с осадкой не свыше полутора метров. Очень живописен, но зато и опасен вход в реку Пфусунг. Только то, что мы раньше неоднократно заходили сюда в дневное время, позволило войти в бухту ночью.

26 июля — в День Военно-Морского Флота — едва успели произвести праздничный подъем флага (под звуки аккордеона), как попали в сплошной туман. Видимость такая, что на стакселе едва видны заново пришитые карабины. Идем только по компасу (отметим, что для «его было сделано специальное крепление на холостом бимсе; это позволяло рулевому иметь компас перед собой). Вести яхту по компасу очень трудно, так как невозможно точно узнать скорость, тем не менее, мы не ошиблись ни разу. Вошли в залив Ольга, как по улице, регулируемой постовым. Здесь тумана не было совершенно; он остался мористее стоять сплошной хлопковой стеной.


Следующий переход до залива Владимир прошел при часто меняющемся ветре всех направлений и силой от 0 до 5 баллов. Когда ветер ослабел, пришла в голову мысль увеличить парусность путем постановки кливера на спинакер-фале, закрепив вместо бутшприта футшток. Ход увеличился. Тогда поставили еще и прямоугольную бизань, использовав чехол и два связанных весла вместо реи. Фалом служил флагофал. Под таким своеобразным вооружением прошли Тетюхе, имея хороший ход, но вскоре встали: «Аврора», не поставившая «дополнительных парусов», отстала миль на 5—6, поэтому пришлось ожидать ее. Тем временем ветер скис совершенно. Где используя дуновения ветра, а где подгребая веслом, кое-как вошли в залив Опричник. Устье реки Мутухе нашли уже в час ночи. При входе в реку использовали свет собственного «маяка»: высадили на берег десант с аккумулятором и фарой, который сигналами указывал ход в реку. Только в 6.00 рядом оказалась «Аврора», долго искавшая вход.

В связи со штилем решили сделать дневку. Меняли бакштаги на более толстые. Целый день объясняли экскурсантам, впервые видевшим яхту, что, почему и откуда. Интерес жителей к нашим «Драконам» все нарастал, и к вечеру на пирсе собралась толпа. Многие не верили, что на этих «шлюпках» мы пришли из Владивостока, удивлялись размерам мачты. Распрощавшись с гостеприимными жителями поселка рыбокомбината Каменка, пошли вдоль живописных скалистых берегов к бухте Терней.

Войти в устье реки Сагенбея мы пытались несколько раз — и на веслах и под парусом, — но течение неумолимо отбрасывало назад. Попробовали тянуть волоком, но и это не помогло: течение стащило двоих матросов с берега. Немало провозившись, прицепились на ходу за баржу, которую вводили в реку. Зато после мы выскочили из реки в бухту, как пробка из бутылки шампанского.

На следующем этапе — 120 миль — берег не имел ни единой бухты, поэтому мы старательно собирали прогнозы. Вышли при хорошем норд-весте, но уже вскоре ветер скис. Стояли на месте почти полсуток. Всю ночь лавировали при слабом ветре против течения, а утром обнаружили, что вперед не продвинулись. Только на следующий день утром начал работать слабый зюйд-вест, принесший сплошной туман. К вечеру прошли границу Татарского пролива. Лоция Японского моря часть I была пройдена «от корочки до корочки». (Попутно отметим, что найти сухое место для хранения лоций, карт и документов нам долго не удавалось; пришлось сделать висячий шкафчик под палубой с правого борта.)


Пролив встретил нас нависшими тучами и слабым ветром. Питаемся консервами и кофе, который самоотверженно готовит команда «Авроры» на примусе. Опять лег туман. Около мыса Сосунова подошла акула и начала кружить вокруг яхты. Пытались охотиться, стреляя из малокалиберной винтовки, но «почему-то» безуспешно. На веслах (без парусов) добрались до устья реки Светлая. Ночью не смогли войти в узкий фарватер, так как кругом были рифы: кроме того, мы не знали силу течения. Когда на обратном пути мы выходили из этой реки, «Аврора» примерила бар фальшкилем и получила солидную порцию воды внутрь корпуса (вдобавок опрокинулась кастрюля рисовой каши, которую долго выбирали затем из всех закоулков). Проходить без мотора бар горных рек лучше всего на буксире и, во всяком случае, днем, а то все может кончиться большой неприятностью. На берегу дали две зеленые ракеты: мы посчитали это сигналом, что яхта идет, к опасности. Стали в дрейф. Подошел катер, принял носовой и ввел в реку...

К утру следующей ночи норд-ост усилился до 5, а затем и до 6 баллов. Пошел большой накат. Стали встречаться бревна от разбитой «сигары»; удар о каждое из них мог означать конец нашему плаванию. Волны начали перекатываться через всю палубу. Приходилось непрерывно выкачивать воду.

Идем в лавировку галсами по 20— 25 миль. Ветер несет водяную пыль, которая затрудняет наблюдение. Порой «Аврора» вместе с парусом скрывается за набегающей волной; только когда она взбегает на гребень, иногда виден ее корпус. Ликвидировали (на «Авроре») аварию — разлетелся пополам стаксель.

К вечеру ветер стал слабеть, а затем и совсем скис, так что в Нельму входили опять под веслами. К концу похода мы так натренировались, что развивали хорошую скорость с помощью двух весел, вроде применяемых на каноэ. Ошвартовавшись у пирса рыбокомбината, сразу же уснули (в мокрой яхте) мертвым сном. Утром еле встали.

И здесь нам был оказан самый радушный прием. Вечером, сварив по два краба на брата, старательно усеивали дно реки крабьими костями, а потом отправились в клуб на кинофильм «Годы молодые». После кино дали концерт художественной самодеятельности, но пошел дождь, и нам пришлось «бежать домой».


Следующую ночь мы собирались провести в бухте Гроссевича — русского военного топографа, едва не погибшего здесь в 1870 г. Гроссевича спасли удегейцы. Нас выручил катер, пришедший из Нельмы с кунгасом. Убрав паруса и чертя килем по дну, мы на буксире с трудом вошли в мелкую, богатую рыбой реку Ботчи. На море туман, морось. «Авроры» нигде нет. Нам сообщают, что ее видели севернее бухты Гроссевича, но из реки выйти сами мы не можем — мелко. Нужно ждать, когда нагрузят кунгас соленой горбушей и поведут его обратно. Принимаем самое горячее участие в погрузке, и вот уже нас тянут из реки на морские просторы...

В бухте Иннокентия, мы, наконец, нашли наших друзей с «Авроры». Они в тумане решили, что «Арктур» ушел далеко вперед, и, не заходя в бухту Гроссевича, пошли прямо. Ночью попали в штормовой ветер: лавировать в темноте в сильный накат они не решились и встали на плавучий якорь. Увы1 Рассчитанный по всем правилам якорь не держал, и яхта дрейфовала лагом к волне, беря на себя воду. Тогда пришло решение использовать вместо плавучего якоря... спинакер! Вышло очень хорошо. Яхта стояла, как у пирса, и не принимала воду...

Решили больше таких разрывов не допускать. Опять мокрые и голодные легли спать. Не переставая, моросил дождь. Зато утром выглянуло солнце. Сушимся, веселимся, варим калорийную пищу. Да, хорошо, когда тепло и сухо!

К вечеру вышли в последний переход до Советской Гавани, однако из-за спешки... оказались без пресной воды. Пришлось подойти поближе к берегу. Здесь мы нашли живописный водопад, низвергавшийся с высоты метров сорок. На надувной шлюпке сходили к нему с анкерком. После этого пили чудесную воду с особым наслаждением (сами добывали!).

На следующий день 11 августа в 15.00 подошли к борту брандвахты. В Совгавани стали у причала пассажирских катеров, но здесь не понравилось: много мазута и волны от проходящих судов. Решили встать на якорь в районе городского парка. Там музыка и вообще жизнь гораздо веселее! Познакомились с достопримечательностями города. Найти что-либо от фрегата «Паллада», затопленного здесь в 1856 г., не смогли: ограничились осмотром места. Нанесли визит в городской спортсовет. Купили примус и для «Аркту-ра» — теперь и мы будем с горячей пищей! Однако стоянка в парке оказалась не очень-то спокойной...

13 августа утром уходим из Совгавани при зюйд-остовом ветре 5—6 баллов. Чертова дюжина дала о себе знать уже в пяти милях от берега: на «Арктуре» сломалась мачта, причем одновременно лопнули штаг, галс-оттяжка стакселя и две ванты. Пришлось возвращаться назад. Стыковку частей поломанной мачты выполнили в стальной трубе (кстати, еще в 1965 г. яхта ходила с этой же мачтой). Парусники местного судоремонтного завода приняли нас очень дружелюбно и помогли с ремонтом. Мы, со своей стороны, провели катание молодых рабочих на яхтах.

16 августа во второй раз вышли из Совгавани. Ветер попутный. Дождь. Опять сидим мокрые, и никакие робы не спасают. У самого маяка нас догнал портовый катер и предложил вернуться, так как в оформлении документов обнаружилась какая-то неточность. Злые, снова оказались в Совгавани. Здесь нам сообщили, что у мыса Золотого шторм 10 баллов и посоветовали переждать его, однако мы решили как можно скорее распрощаться с надоевшей бухтой... У маяка ветер скис. Зыбь с трех направлений создала такую толчею, что яхты летали с борта на борт, как пушинки. Волны вздымались и обрушивались на палубу то спереди, то с борта, то с кормы. Пришлось тщательно за-чехлиться и непрерывно отливать воду, стоя на месте. Это было самое жестокое испытание прочности яхт и стойкости экипажей. Так продолжалось целых восемь часов, пока не подул слабый ветер.

Только к следующему утру вошли в бухту Иннокентия, где снова услышали, что у мыса Золотой нас ожидает 10-балльный шторм. Следующие двое суток — сплошной туман. Идем по компасу, по очереди друг у друга в кильватере. Все-таки веселее! Ветер дует попеременно с разных направлений, но мы знаем, что во всех случаях течение работает на нас. Несет оно нас домой с неплохой скоростью и совершенно спокойно.

Теперь уже на обеих яхтах обед готовили на примусе. Трудно, но при известной сноровке — можно.

Путь от бухты Терней до Находки проходил в основном при попутных ветрах нордовой четверти, так что мы делали меньше стоянок и меньше уставали. Интересно, что во время обратного перехода ежедневно давался прогноз 10 баллов. Ночью море озарилось блеском молний со стороны Японии. Это шел очередной тайфун, путь которого оказался весьма замысловатым. Он задел крылом северо-восточное побережье, но это было уже на второй день после нашего прихода во Владивосток. Сдуло вышку для прыжков в воду и билетную кассу с набережной, однако, нам тайфун уже не был страшен — яхты стояли на стенке.

2В августа со скоростью В узлов, с попутным накатом влетели в пролив Босфор Восточный. Укрывшись в бухте Диомид, позвонили в город и выяснили, когда нас ждут. На острове Попов привели облезлые яхты в порядок, отмыли, начистили их до блеска и в таком сверкающем виде 30 августа прибыли во Владивосток.

Так впервые был проведен поход Владивосток — Совгавань — Владивосток. За 470 ходовых часов пройдено 1500 миль в самых различных условиях — от солнечной штилевой погоды до шторма с дождем и прокатывающейся по палубе водой. Если до Совгавани дошли за 282 ходовых часа, то обратный путь, который был на 100 миль длиннее, занял всего 188 часов. Сказались течения и благоприятные ветры.

В заключение отмечу, что при попутном ветре даже штормовой силы «Драконы» вели себя очень хорошо и не зарывались. Было сухо, чего нельзя сказать о лавировке, когда даже при 5—4 баллах все было мокрым.