Архивы многих писателей содержат не одни лишь рукописи, рецензии, письма. Часто они могут помочь не только проследить человеческую судьбу, увидеть не просто картину жизни, а и пути писателя в самом прямом, конкретном смысле. Об этом рассказывают географические карты. Что может быть убедительнее? Раз человек обратился к карте да еще проложил на ней жирным карандашом маршрут и сохранял бережно в своем архиве — значит были собраны чемоданы. В архиве Серафимовича не одна, не две-три карты, приобретенные, может быть, случайно, а целых 155 — три толстенные папки! До последних дней жизни он поражал качеством, которое происходило от его не столько физического, сколько духовного здоровья: в любую минуту без размышлений и колебаний он давал согласие даже на длительную поездку.
Александр Серафимович вырос на берегах Дона, однако жизнь не оставляла времени для водного спорта. Увлечение лодками и парусами началось позже, способствовал этому его друг — известный русский писатель Леонид Андреев, большой любитель путешествий под парусом. А когда к автору «Железного потока» пришла народная, с полным правом можно сказать, мировая слава, он смог, наконец, осуществить свою мечту.
Яхты, лодки, подвесные моторы... У Серафимовича их перебывало много. Просматривая литературу по водному спорту, он делал выписки, создавал эскизы яхт, рассчитывал площадь их парусов, размышлял над схемами моторов разных конструкций. Он так радовался возможности построить, увидеть при спуске на воду, испытать в работе свое новое детище!
Было ли все это лишь способом отдохнуть, приятно провести время? Нет, не только. Во время своих дальних и ближних плаваний писатель знакомился с новой жизнью родного края и его людьми, о многом узнавал, спорил, размышлял. Очень многие образы, события его рассказов и очерков были прямым отображением путевых встреч. Вот почему, обращаясь к известному ленинградскому специалисту Ф. М. Шедлингу с просьбой разработать проект небольшой яхты, Серафимович писал: «Моя цель — санаторий и рабочий кабинет в одном минимуме!»
Путевые заметки, карты и письма, сохранившиеся в его архиве, рассказывают о том, какое большое место в жизни писателя занимало увлечение водным туризмом и спортом, нашедшее, кстати сказать, и официальное признание: Центральный водно-моторный спортивный клуб им. И. П. Баранова в Москве избрал его своим членом.
Предоставим слово бумагам из архива А. С. Серафимовича.
1929 г. 14 ноября. Из письма другу в Берлин
Очень трудно работать в Москве — мотаешься, как неприкаянный. Думаю устроиться под Москвой и работать.
У меня к Вам просьба. Задумал я летом вместо поездок на курорты (в память о царской ссылке у Серафимовича осталась болезнь легких — С. Б.) потаскаться на лодке по Дону, по Волге, это куда лучше. Пробовал я было сделать это на Дону на веслах, да было сдох от напряжения. Решил приобрести небольшой силы (4—5) навесной мотор. И вот не будете ли добры узнать насчет цены, какие получше фирмы, если, разумеется, не возьмет у Вас много времени или если сможете поручить кому-нибудь. Если Вас не затруднит, пришлите мне каталог какой-нибудь фирмы навесных моторов... Очень буду благодарен за сведения.
Для покупки иностранного мотора (а своих тогда еще не выпускали) нужна была валюта; где ее приобрести? В Германии готовилось издание «Железного потока». И писатель подписал договор, согласно которому в недельный срок обязался написать специально для этого издания предисловие и автобиографию. Это и дало нужную сумму. Вскоре берлинская фирма «EZ» переслала ему навесной мотор, а следующим летом его уже использовали вовсю.
Начав (1931 г.) работать над романом «Колхозные поля» о коллективизации, Серафимович совершил ряд поездок по колхозам Дона на лодке с этим мотором. Вместе с писателем в лодке были его сын И. Попов с женой А. Монюшко.
Из воспоминаний И. Попова
Наш двигатель едва справлялся с быстрым течением реки, да мы и не спешили, делая привалы в удаленных от населенных пунктов местах; отец с удовольствием вспоминал, как он мальчиком и подростком с товарищами плавал на весельной лодке под парусом и уплывал иногда далеко от станицы в глухие места Дона. Он смастерил парус на нашу лодку, поставил на скорую руку мачту и иногда, когда ветер усиливался, выключал двигатель и правил парусом...
В эту поездку отец был особенно поражен тем, что даже его любимая степь, как будто веками неизменная, покрытая седым ковылем, теперь ожила и стала иной. Степь перестала молчать. Днем и ночью разносился по степи рокот колхозных тружеников-тракторов.
Конечной целью поездки был визит в станицу Вешенскую к Шолохову. Оба жители донских станиц, они были хорошо знакомы и в прошлом году, в сентябре, автор «Поднятой целины» гостил у Серафимовича...
Быстро протекли два вечера бесед о литературе и о колхозных делах нового Дона. Поездка и общение с Шолоховым дали ему возможность с еще большей яркостью увидеть и осознать новые впечатления от степей советского Дона. Вскоре отец написал очерк «По донским степям»...
Вероятно, во время этой поездки и начал вести Серафимович свои обширные «Записки по эксплоатации навесного мотора». Писатель не всегда проставлял даты записей, так как они обобщали его опыт за много поездок, иногда даже за несколько лет. О характере этого своеобразного бортового журнала позволяют судить приводимые ниже отрывки. Находятся эти «записки» в ЦГАЛИ, фонд 457, оп. 1, ед. 580—581.
1932 г. Из «Записок»
Мотор не заводится. Я подхожу к этому робко, думаю: не заводится, значит какая-нибудь неисправность глубокая в моторе,— значит, ничего не поделаешь, надо разобрать, чистить и прочее. .. Оказывается, ничего подобного. Фомичев (директор электростанции) и особенно его сынишка Толя, относятся к этому проще: настойчиво начинают толкать иголку в штифтик над диффузором, — это чтоб дать возможно больший заряд горючего...
1932 г. 17 июля. Из письма
На моторе (Саша высмеивала меня, что он никогда не пойдет) делаем путешествие по реке... С удовольствием прочитал Лондона, особенно его «Путешествие на «Снарке». «Снарк» — небольшая яхта. С завистью читал. Кипен... пишет, что если я окончательно спятил с ума, то он подыщет в Одессе (там живет) маленькую яхточку, и мы поедем с ним Черным морем,— для меня и он немножечко съедет с ума...
1934 г. Ранняя весна. Из «Записок»
Приобрел мотор «ИМА» — завод «Искра» (Москва). Год выпуска — 1934-тый! В Москве, на заводе «Искра», т. Иванов никак не мог завести мотор. Одному рабочему пришло в голову проверить долго стоявшую смесь (бензин — масло)... Влили свежую смесь, сразу мотор завелся...
Мотор «Искра» не заводится и баста: что ни делали — и чистили и промывали, — ничего, а свечи замасливаются. Но едва, отвернув винт, налил в цилиндры масло, — мотор заработал...
В 1935 г. врачи послали Серафимовича в Сочи. Здесь он задумал морское путешествие на Юг. Простая лодка для этой цели не годилась, поэтому в апреле — мае он начал переговоры о постройке яхты на судоремонтном заводе в Туапсе. Однако то, что ему тут предложили, писателя не устроило. К тому же, его беспокоила сложность обращения с предназначенным для этой яхты мотором завода «Искра».
Помог случай. Французские писатели пригласили его посетить Париж. В столице Франции в свободное время он развернул поиски новейшего и наиболее простого в эксплуатации лодочного мотора. Подвернулся представитель американской фирмы «Эвинруд», предложивший мотор «Спортсмен». «Цена мотора по прейскуранту 1650 франков, — записал Серафимович, — русскому писателю уступили за 1000 франков».
О его планах говорят многие записки и письма, например это:
1935 г. 29 октября. Из письма Н. А. Островскому
На лето строю себе лодку с каютой, паруса, мотор навесной лодочный, и все лето буду жить на Дону и на Азовском море. Может и к Вам проберусь в Сочи возле бережка, если Черное море не сожрет меня.
Зимой Серафимович просматривал различные специальные издания (упоминания о них остались в архиве), делал наброски, советовался с инженерами и, наконец, обратился с письмом к ленинградскому судостроителю Ф. М. Шедлингу. 19 февраля 1936 г. он заказал ему проект парусной яхты с подвесным мотором «Эвинруд».
Из пояснительной записки к проекту яхты
Санаторий и рабочий кабинет в одном минимуме — вот каково было желание А. С. Серафимовича. Отдыхать, пользуясь солнцем, воздухом и водой Юга, и в то же время собирать материалы для своих произведений и обрабатывать их — эту возможность должна дать яхта «Советский писатель», размеры которой, вместе с тем, должны быть минимальными, чтобы оставаться в области, доступной для практики заказчика.
Яхта должна плавать по р. Дону и по Азовскому морю. Поэтому она должна быть очень мелко сидящей. Для осуществления этого можно было применить или тип швертбота или же — компромисса с постоянным и выдвижным килем... Преимущество оказалось на стороне компромисса. Он более спокоен. Спокойствие же необходимо как по основному назначению (для работы за письменным столом — С. Б.), так и в связи с тем, что А. С. Серафимович не является молодым физкультурником.
1936 г. Из письма инж. Ф. Шедпинга
Уважаемый Александр Серафимович! Дело с проектом Вашей яхты не сводилось для меня к простому заработку. Меня заинтересовал весь вопрос в целом,— и как очень интересный проект и в особенности приспособление его для Вас. Разрешение вопроса по-моему получилось очень удачное.
Друзья Серафимовича сохранили память об одной из его поездок этого года по Дону с заходом в Ростов (1Вмая), Таганрог и снова в Ростов (22—23 мая). Как всегда, эти поездки были связаны с многочисленными встречами. Серафимович долго беседовал с пионерами, разговаривал с молодыми писателями края, в числе которых были А. Сафронов, М. Никулин, Д. Петров (Бирюк), А. Оленич-Гнененко. 17 декабря по проекту, близкому к разработанному Ф. Шедлингом, писатель заказал яхту на одном из волгоградских заводов.
В следующем, 1937 году, Серафимович приехал на Дон 14 мая. Много хлопотал о благоустройстве города. Лодкой занялся во второй половине лета.
1937 г. 24 августа. Из записок
Из Серафимовича до Илецкой стан, шел на «Фишермане» (еще один маломощный мотор той же фирмы «Эвинруд» — С. Б.), делал по 12 километров в час. На «Советском писателе» был один я и поклажа пуда на 4.
1938 г. 30 апреля. Из письма
Когда я живу на Дону, в степи, в лесу, я отлично себя чувствую, и говорят: кто этот молодой человек, симпатичный такой из себя. А когда в городе, как это обычно бывает зимой, я — дохлая, старая скотина, кашляющая, сморкающаяся, трясущаяся, — тьфу! ..
Летом живу на Дону в своем собственном городе — Серафимовиче. Степь, прибрежные меловые горы за Доном, леса, озера, малярия, в Дону — стерлядь (ты же рыбак), в степи — дудак (дрохва), куропатки, стрепет, зайцы, волк,— ты подумай только! У меня есть лодочка и навесной мотор-американец «Эвинруд», навешиваю мотор и еду по колхозам прибрежным. Ночью в лодке или на берегу — солнце, ветер и чудесный воздух,— пока я там, я хорошо себя чувствую. Кабы ты приехал, а? Хочу себе построить швертботик, чтоб можно было бы выходить в море береговым плаванием, тогда к тебе приеду.
Второй мотор приблизил осуществление мечты Серафимовича. Весной же он начал переговоры на Московском экспериментальном заводе спортинвентаря о постройке нового бота «Советский писатель», постройка которого была закончена 2 июля. В этот же день он получил 53 м2 парусины для пошивки паруса, а 9—19 июля уже совершил плавание от Лисок до г. Серафимовича (504 км), причем «Записки» пополнились новыми жалобами на оба мотора и новыми советами «шоферов и мнящих себя специалистами». Есть и такое сравнение: «Мотор автомашины «М-1» расходует на одну силу в час 110 гр. горючего. Мой мотор «Фишерман» расходует в один час на одну силу 250 гр».
В конце лета, вырвавшись из-под опеки родных (Серафимовичу было уже около 76 лет), он тайно, один уехал в лодке и пропутешествовал несколько дней. В поездке он написал рассказ «В народе», который сделал фрагментом будущего, так и незавершенного романа «Колхозные поля».
Записи 1939 г. отражают продолжающуюся непрестанную «борьбу с моторами». Вот например:
1939 г. Июль. Из «Записок»
В «Фишермане» № 2 глубоко продрало правый поршень. Это либо масла мало было в горючем и цилиндр оказался почти сухим, или разогрелся шибко от плохого охлаждения, либо в заливаемое в свечное отверстие масло попал песок или металлические кусочки. Такое масло для заливки в цилиндры обязательно очищать через тряпочку или ситечко. Лишь бы цилиндр и кольца были целы...
Последние пометки, на которых «Записки по эксплоатации навесного мотора» обрываются, сделаны Серафимовичем уже накануне своего восьмидесятилетия, в годы войны. Связаны они с приобретением осенью 1942 г. нового лодочного мотора «Архимед», планами новых поездок и пропагандистской работы.
К собранию его географических карт присоединились подробные карты Урала. Появилась и специальная папка, озаглавленная «Карты войны». Серафимович и в эти годы был по-прежнему легок на подъем. Так, в 1943 г. он, забыв о своих восьми десятках, махнул в кузове грузовика на фронт, куда-то в район Орла...