«Ромовый рейс» — гонка яхтсменов-одиночек через Атлантику

Гонки яхтсменов-одиночек на трансокеанских маршрутах, проводящиеся с 1960 г., неизменно привлекают к себе большое внимание мировой общественности. Это и неудивительно: в подобных сложнейших соревнованиях наиболее полно проявляются индивидуальные качества участников — их мужество, выносливость, навигационное искусство.

В ряду уже традиционных состязаний такого рода состоявшаяся в ноябре 1978 г. первая гонка «Ромовый рейс» («Route du Rhutn») заняла особое место. Сам факт ее проведения явился результатом принципиальных разногласий, возникших между английским оргкомитетом ОСТАР¹ и французскими участниками этих гонок, особенно — их финансовыми покровителями. Суть этих разногласий сводилась и последовательной борьбе англичан с эскалацией «гигантизма», раздуваемой французами, выставлявшими все более крупные, технически сложные и дорогостоящие яхты (достаточно вспомнить 39-метровую «Вандреди, трез» и 72-метро-вую «Клуб Медитерранэ» в ОСТАР-76). Борьба эта, как известно, закончилась принятием правила, согласно которому в последующих гонках ОСТАР могут принимать участие яхты длиной не более 56 футов (17,07 м). Это решение сильно уязвило французов — потенциальных участников гонки 80-го года и «меценатов», усмотревших в нем «антифранцузскую» направленность. Ведь яхтсмены этой страны чувствовали себя героями ОСТАР: они выиграли три из пяти проведенных гонок, команды под флагом Франции всегда выглядели наиболее внушительно.

Итак, «обиженные» при полной поддержке правительства и общественного мнения страны решили провести — и провели, подготовив в исключительно сжатые сроки, свою, «на 100% французскую», гонку через океан от одного французского порта Сен-Мало в Бретани до другого — славящегося производством первосортного рома Пуэнта-Питра на Гваделупе — в заморских владениях Франции на Малых Антильских о-вах. «Наконец-то, французский ТРАНЗАТ²! Теперь нам незачем пересекать Ла-Манш, чтобы присутствовать на старте крупных океанских гонок!» — восклицали патриотически настроенные энтузиасты «Ромового рейса».

Правила «рейса», в пику англичанам, коренным образом отличались от правил ОСТАР. «Полная свободе выбора и воображения, никаких ограничений размеров, типов и оборудования!» — так формулировали суть этих правил заголовки французских яхтенных журналов. Французы полностью отменили какую бы то ни было разбивку судов на классы или группы по размерениям и пересчет результатов по гандикапу. Одно ограничение все-таки имелось: «для повышения безопасности участников» решили не допускать в гонку однокорпусные суда длиной менее 26 футов (7,92 м) и многокорпусные — менее 36 футов (10,97 м).


По мнению организаторов, такие свободные правила будут способствовать созданию нового поколения еще более совершенных океанских гоночных яхт, «символизирующих технический прогресс и торжество разума».

Другим «новшеством», опять-таки в пику экономным англичанам, явилось учреждение очень крупных денежных призов («золота на ром»): за 1-е место — 200000 франков, за 2-е — 100000 и т. д. вплоть до 20000 за 6-е. О весомости этих сумм можно судить хотя бы по тому, что 200000 франков стоит великолепная, хорошо экипированная яхта длиной 9,5 м, пригодная для любого океанского рейса.

Средства эти были предоставлены, главным образом, производителями рома и сельхозпродуктов, владельцами отелей, магазинов и банков Гваделупы, заинтересованных в рекламе и привлечении туристов в живописные бухты экзотических островов, помнящих времена освоения Нового Света и легендарных флибустьеров. Генеральный совет Гваделупы и Торговая палата Пуэнт-а-Питра установили еще и особый приз в 50 000 франков яхтсмену, который в конце «рейса» за кратчайшее время обогнет о-в Бас-Тер от линии промежуточного финиша в зал. Дешайе до линии финиша гонки вблизи Пуэнт-а-Питра. Отцы города, кстати сказать, крупнейшего на Гваделупе, пообещали не ударить в грязь лицом и обеспечить пышную встречу яхтсменам— опять же в противовес откровенному безразличию большинства жителей Ньюпорта на финише ОСТАР.

Президент Жискар д'Эстен учредил для победителя свой приз — вазу севрского фарфора.

Французский спортивный журнал «Экип», принявший деятельное участие в организации гонки, объявил об учреждении приза для яхтсмена, который будет иметь «лучшую прессу».

Естественно, что и организаторы и большинство болельщиков были преисполнены веры в победу французских яхтсменов. К тому имелись достаточно веские основания: за минувшее десятилетие во Франции выросла целая когорта первоклассных гонщиков на сверхдальние дистанции. Первым фаворитом болельщиков Франции считался национальный герой, гордость парусного флота страны — Эрик Табарли, дважды (в 1964 и а 1976 г.) выигрывавший гонки ОСТАР. Едва ли не все французские газеты и журналы обошло фото, сделанное во время торжественного чествования его в Париже: Табарли на «джиле» на фоне Триумфальной арки. Однако прославленный ветеран трансатлантических гонок одиночек заявил, что не располагает в настоящее время судном, подходящим для участия в «Ромовом рейсе», так как спроектированный им новый скоростной тримаран на подводных крыльях (длина — 16,5 м; ширина — 17 м; парусность — около 195 м²) может быть завершен постройкой только к лету 1979 г. Шансы на успех, казалось бы, имел победитель ОСТАР-72 Алэн Кола, но его судно, дважды обогнувшее земной шар и плюс к тому — дважды пересекшее Атлантику в гонках, в значительной степени морально устарело. В числе реальных претендентов на победу в «Ромовом рейсе» называли также опытных яхтсменов-одиночек: Жана-Ива Терлена, Ивана Фоконье, Оливье де Керсосона, Жана-Клода Паризи, Алэна Гликсмана, Жака Тимзита, Жоеля Шарпантье, Ива Оливо и, наконец, новую звезду — Мишеля Малиновски.



Подчеркнем, Малиновски был в числе тех немногих, кто выступал на новой, построенной специально для «Ромового рейса» яхте. Это был 21-метровый шлюп «Крите-V», спроектированный известным яхтенным конструктором Андре Мориком. Большинству яхтсменов пришлось выступать на старых судах, чаще всего — арендованных у их владельцев на деньги, выделенные субсидирующими предприятие фирмами. Неудивительно, что это вызвало эпидемию переименований: пусть уж хоть название будет новым, а заодно и прославляющим (рекламирующим) имя мецената либо название фирмы-«спонсора»!

К концу октября в оргкомитете собралось уже 50 заявок от потенциальных участников, имевших за плечами совершенные в одиночку рейсы дальностью не менее 600 миль. 37 из них поступили от французских яхтсменов (в том числе 4 от женщин), а 13 — от иностранных (3 — из Италии, 2 — Испании, 2 — Голландии и по 1 из Великобритании, Ирландии, ФРГ, Швейцарии, Канады и США).

Крупнейшим из заявленных судов была все та же «старушка» «Вандреди, трез», на этот раз выступающая под новым названием «Лилли Аджи», но с тех же, что в ОСТАР-76, капитаном Ивоном Фоконье. Любопытно, что из 35 однокорпусных яхт только 6 имели длину более разрешаемой новыми правилами ОСТАР; по оценке экспертов, около дюжины судов длиной порядка 11,5 м имели примерно равные шансы, что обещало острую борьбу на дистанции.

Среди 15 многокорпусных судов (из них 13 были тримаранами), специально спроектированных для достижения максимальных скоростей в трансокеанских гонках, крупнейшими были: 24,4-метровый тримаран швейцарца Пьера Фелмана «Диск д'Ор» (бывший «Грейт Бритн III»); знаменитый 20,8-метровый тримаран Алэна Кола «Манурева» (бывший «Пан Дюик IV», на котором в 1972 г. установлен рекорд ОСТАР — 20 суток 13 часов), новый 23-метровый тримаран О. де Керсосона «Крите-IV», а также 23-метровые катамараны «Люнди-16» Ж.-И. Терлена и «Поль Рикар» М. Пайо.


Из иностранных участников наиболее опасными французские обозреватели считали известного английского яхтсмена Чэя Блита (тримаран «Грейт Бритн IV»), швейцарца Фелмана, 65-летнего американца Филипа Уэлда (18,3-метровый тримаран которого «Роуг Уэйв» расценивался как «очень быстроходный») и канадца Майкла Бирча (небольшой 11,5-метровый тримаран «Олимпус Фото»).

Трасса «Ромового рейса» — гонки «по пути, которым возили ром», пересекала Атлантику с NO на SW вблизи Азорских о-вов и имела протяженность 3500 миль по ортодромии, 3550 миль — по локсодромии. Даже избрав самый северный вариант этого маршрута, яхты не подвергались опасности столкнуться с плавучими льдами, зато им грозила встреча лицом к лицу с осенними циклонами, способными создать самую неожиданную метеорологическую обстановку. Не исключались и периоды с постоянными попутными ветрами, Метеопрогнозы на ноябрь так резко отличались один от другого, что выбор маршрута пришлось делать чуть ли не наугад, руководствуясь одним бесспорным соображением: для северных его вариантов наверняка лучше подходят прочные и выносливые однокорпусные суда, в не легкие и хрупкие тримараны. «Метеоусловия — вот что решит исход гонки» — резюмировал нервозную обстановку накануне старта Мишель Малиновски. (В этом смысле выбор времени гонки справедливо критиковался англичанами: они всегда проводили ОСТАР раньше — до наступления поры осенних штормов.)

В день старта «Ромового рейса» — воскресенье 5 ноября — погода была на удивление теплой. Лучи яркого солнца, пробиваясь сквозь тучи, освещали пеструю картину предстартовой суматохи, царящей в заливе Сен-Мало. Дул устойчивый зюйд-ост силой 2—3 балла, благоприятный для старта. Десятки тысяч зрителей с утра собрались на набережных, прибрежных скалах и старинных крепостных стенах. Множество разнотипных судов с болельщиками вышли в море и рассыпались вдоль начального участка трассы на расстояние около 50 миль. Патрульным катерам стоило немалого труда обеспечить необходимый порядок! В это время на причалах яхт-клуба «Общества Наутизма», где базировались суда участников, толпились сотни провожающих — друзей, родственников, репортеров. На многих судах лихорадочно велись последние работы, завершающие подготовку к тяжелому и опасному рейсу. С «Мануревы» надумали снять двигатель, чтобы на 1 т уменьшить водоизмещение тримарана. На тримаране «Сейко» Гпиксмана рабочие спешно пытались подкрепить конструкцию шверта и пера руля. А вот на катамаране Терпена работы оказалось столь много, что его так и не успели подготовить вообще. По той или иной причине, но 12 судов из 50 заявленных на старт не вышли.

В полдень со старомодной яхты президента клуба взвилась ракета, под шумный хор сирен, тифонов и туманных рожков, пение и барабанный бой одна за другой стартовый створ на высокой скорости пересекли первыми «Манурева», «Роуг Уэйв» и «Диск д'Ор». Гонка на «Ромовой трассе» началась.


И с первых же миль начались неожиданности. Огромный катамаран М. Пайо на полном ходу налетел на яхточку зазевавшегося болельщика. В правом корпусе образовалась течь. Марк Пайо, несмотря на травму — вывих кисти правой руки, заделал пробоину и после двухчасовой откачки воды продолжил гонку.

А. Гликсман, увлекшись дуэлью с Ч. Блитом, неправильно прошел первый буй трассы и, возвращаясь в лавировку против ветра и течения, чтобы снова принять старт, тоже столкнулся с яхтой. Поплавок тримарана запутался в чужом такелаже. Не колеблясь, капитан «Сейко» перерезал кусачками штаг яхты (которая тут же потеряла мачту) и помчался дальше к Сен-Мало. Но и тримаран его противника Ч. Блита тоже вынужден был возвратиться в гавань: на нем вышел из строя электрический авторулевой. По той же причине пришлось повернуть обратно и блестяще стартовавшему П. Фелману.

Попутный ветер особо благоприятствовал многокорпусным судам. Море расцветилось поднятыми спинакерами. В 40 милях от старта группу лидеров возглавил «Олимпус Фото». За ним стремительно — со скоростью около 17,5 уз — неслись тримараны «ВСД», «Роуг Уэйв», «Крите-IV». Тримаран «ВСД» француза Эжена Ригиделя шел в сопровождении пассажирского парома «Арморик», битком набитого представителями прессы, родственниками и покровителями яхтсменов. По просьбе своих пассажиров капитан сблизился с яхтой на дистанцию около 100 м. Ригидель, занятый на носу регулировкой спинакера, вдруг с ужасом обнаружил, что его авторулевой отказал и яхта резко поворачивает влево, идя на столкновение с паромом. Попытки обоих капитанов избежать навала не удаются Следует удар. Поврежденный левый поплавок тримарана начинает принимать воду, а оборванные тяги рулевого управления лишают судно возможности держаться на курсе. Ригидель вынужден вести свой тримаран в близлежащий порт Перро-Гирек для ремонта (это занимает всю ночь, а утром яхтсмен снова выходит в море!).

Самую западную точку Франции — островок Уэссан — группа лидеров проходит по-прежнему на очень высокой скорости 14—17 уз. Первым миновал Уэссан тримаран «Крите-IV». Теперь яхтсменам предстояло выбрать оптимальные для своих судов маршруты в открытом океане.

По действующим во Франции законам при проведении гонок в открытом море должен быть обеспечен непрерывный контроль за положением участников. Командование ВМФ выделило для этой цепи группу патрульных самолетов и предписало своим радиосвязным постам вести наблюдение за передачами с яхт, которые были обязаны ежесуточно передавать свои координаты. Двум сопровождающим судам «Гран Луи» и «Бель Эспуар» было предписано принимать и ретранслировать на парижский радиоцентр сообщения от участников гонок. На деле, однако, все оказалось далеко не так гладко. В тяжелых штормовых условиях поддерживать регулярную радиосвязь оказалось очень трудно, а со многими участниками — и невозможно.


Первый же сюрприз Атлантика преподнесла незамедлительно: в ночь на 7 ноября давление внезапно упало, разразился жестокий шторм, во время которого скорость шквалистого ветра достигала 60 уз, а высота воли — В—10 м. Дождь и низкая облачность затрудняли видимость. М. Малиновски рассказывал впоследствии, что во время этого «красивейшего из штормов» патрульный самолет «Брегет-Атлантик» пролетел над его мачтой, едва ее не зацепив, однако так и не заметил яхты.

Шторм раскидал яхты по океану, нанес им многочисленные повреждения. Плавающий обломок пробил корпус 12,8-метрового тримарана Ж.-П. Милле «Син-теграпь». Поломались авторулевые на судах Ф. Пупо-на, П. Фепмана, И. Фоконье. Это была самая типичная авария на трассе «Ромового рейса»; по той же причине уже вернулся в Англию Ч. Блит. Перевернулась яхта «Питеас» голландца Б. Венеманса. Угрожающе быстро стала поступать вода в поврежденный корпус катамарана М. Пайо. Нескольким яхтсменам пришлось искать временного убежища в ближайших гаванях или даже окончательно отказаться от дальнейшей борьбы. Однако большинство продолжало держать курс на SW к далекому еще Пуэнт-а-Питру.

Большинство тримаранов, как и следовало ожидать, придерживалось южных вариантов пути, однако А. Копа и Э. Ригидель выбрали близкий к ортодромии северный вариант, как и идущие на крупнейших однокорпусных судах. Здесь, в северной зоне, штормовая погода сопровождала их еще долго. Второй шторм разыгрался 12 ноября. Через трое суток ветры переменного направления вновь достигли штормовой силы. После короткой передышки шторм разразился в четвертый раз. «Я полмесяца не вылезал из непромоканца», — рассказывал впоследствии шедший этим маршрутом М. Малиновски.

Стало известно, что сошел с дистанции И. Фоконье: суеверные мореплаватели убеждены, что сказалось влияние первого названия его яхты — «Пятница, тринадцатое». Неполадки в работе авторулевого, а также необходимость непрерывного ремонта такелажа и течь одного из поплавков «Сейко» заставили принять такое же решение А. Гликсмана — он остановился на Азорских о-вах.

С 16 ноября ни станция «Радио Монте-Карло», ежесуточно поддерживавшая связь с Алэном Копа, ни радисты других центров так и не слышали позывных «Мануревы»; это встревожило всех, поскольку Копа всегда считался знатоком радиотехники и имел надежную радиоаппаратуру. Был потерян радиоконтакт еще с пятью яхтами.

В то же время на южной трассе, проходящей существенно южнее Азорских о-вов, все шло благополучно. Здесь лидировали тримараны М. Бирча, О. де Керсосона и Ф. Уэлда. Их капитанам так и не удалось поймать устойчивые ветры восточных направлений. М. Бирч, насколько можно судить по его судовому журналу, с 10 по 16 ноября непрерывно находился в зоне слабых или встречных ветров. Больше повезло шедшему немного южнее Ф. Уэлду: начиная с 13 ноября он всю неделю ежесуточно проходил по 240—260 миль, а за 20 ноября — около 290 миль. Высокую скорость развивал «Крите-IV» О. де Керсосона (до 280 миль в сутки), однако этот яхтсмен слишком удлинил свой путь: забирая сильно на юг, опустился почти до широты Канарских о-вов.

Сами яхтсмены располагали лишь отрывочной и далеко не точной информацией о положении соперников. На 21 ноября ближе всех к Гваделупе находился Ф. Уэлд (около 840 миль); более чем на 100 миль отставали от него М. Бирч и идущий северным маршрутом М. Малиновски. Гонка вступила в решающую заключительную фазу. Долгожданные притропические пассаты так и не появились. Яхтсмены, измотанные непрерывными поисками ветра, очень страдали от жары и влажности.

Уже пройдя мыс Гран-Вижи, Майкл Бирч 28 ноября разглядел в черноте тропической ночи чей-то ходовой огонь, питаемый агонизирующими батареями. Заметив его, Майкл включил свой огонь, подумав: «Наверное, прогулочная яхта возвращается на Антигуа». Позднее выяснилось, что он едва не столкнулся с яхтой своего опаснейшего конкурента М. Малиновски! Настроение у Майкла было отличным: уже в течение 15 часов он шел с ровным пассатом от N0, его «Олимпус» развивал высокую скорость, сам яхтсмен находился в прекрасной форме — последние двое суток ему удавалось выспаться: он спал по пять часов подряд!

Над ним появился «Брегет», с которого запросили, каким курсом он намерен идти и кого из участников гонки он видел! Майкл отказался отвечать на эти вопросы, выключив передатчик. Его интересовало другое: где находятся лидеры! Сам он предполагал, что подходит к финишу 7-м или 8-м. Однако с самолета этой информации ему не сообщили, зато передали позицию тримарана канадца на борт «Крите-V» Мишелю Малиновски, о присутствии которого совсем рядом Майкл по-прежнему не подозревал.

«Олимпус» уже огибал северную оконечность о-ва Бас-Тер, подходя к пинии промежуточного финиша у Дешайе, когда из предрассветной мглы прямо на него выскочил быстроходный катер под флагом оргкомитета гонок. К этому времени канадец уже кое-как опознал в стройной яхте, шедшей в 4—5 кабельтовых позади, шлюп М. Малиновым.

Майкл включил свою УКВ: «Говорит Бирч с борта «Олимпусе». Сколько судов уже прибыло!» В ответ он с удивлением услышал женский голос: «Говорит мадам Малиновски. Вы — первый!». С этого момента улыбка не покидала лица Майкла Бирча. В 5.10 утра, пересекая намеченную буйками линию промежуточного финиша, он дал сигнальную ракету. Через какие-нибудь пять минут в небо взлетела ракета с «Крите-V».

Хронометры стали отсчитывать время последнего и наиболее драматического этапа «Ромового рейса» — гонки вокруг о-ва Бас-Тер (одной из двух частей о-ва Гваделупа). Этот поединок надолго останется в памяти любителей парусного спорта. Два парусника совершенно различной конструкции — небольшой тримаран (бывший «A-Капелла») и крупная новая яхта, пересекшие океан различными и далекими один от другого маршрутами, через 23 дня пути оказались на пинки промежуточного финиша практически одновременно. Началось небывалое по остроте состязание на 50-мильном переходе.

Проходило оно с переменным успехом. В 7.00 утра М. Малиновски отставал от М. Бирча почти на милю. В 8.20 на траверзе Буйана он, взяв мористее, чтобы поймать более устойчивый ветер, обошел канадца и находился на полмили впереди. К 9.30 вновь лидировал Бирч. При огибании южной точки острова — мыса Вьё Форт (в 10.12) вперед вырвался француз. Ветер здесь был весьма сильный, высота волны около 2 м. Повернув на север от пролива Сэнтс к Пуэнт-а-Питру, яхты пошли правым галсом в галфвинд. Скорости их возросли до 12—13 уз, так как оба яхтсмена форсировали парусами, идя на крайний риск. «На этом raлсe я чуть не лишился мачты», — признавался потом Малиновски. Его победа казалась бесспорной: синий сигарообразный корпус «Крите-V» уверенно шел впереди, а до финиша оставались какие-нибудь 600—700 м! Однако произошло нечто непредвиденное и невероятное. Развив чрезвычайно высокую скорость — свыше 16 уз, тримаран канадца, скользящий практически на одном левом поплавке, закрытом пеленой брызг, ураганом пронесся мимо яхты соперника с наветренной стороны. Малиновски был явно обескуражен, изменить ситуацию ему уже не удалось. Ярко-желтый тримаран под номером 39 первым пересек пинию финиша, выигрывая «Ромовый рейс»

Таким образом, надеждам французов не суждено было сбыться: «французский ТРАНЗАТ» выиграл иностранец — прекрасный моряк и волевой гонщик канадец Майкл Бирч. И никто не рискнул назвать эту победу случайной: ведь и в ОСТАР-76 Майкл сумел занять общее 2-е место и 1-е место в своем классе на тримаране еще меньших размеров!

Мишель Малиновски финишировал всего лишь на 98 с позднее: фантастически малая разница во времени для дистанции около 4000 миль! Утешением французу послужило то, что он показал лучшее время на этапе вокруг о-ва Бас-Тер: на 2 мин 58 с меньше, чем М. Бирч. Это время — 8 часов 50 мин 57 с — так и не смог улучшить ни один из финишировавших позднее гонщиков. И в конце концов Малиновски получил дополнительно к 100 000 за 2-е место еще и 50 000 франков за победу на этом этапе.

Третье место занял старейший участник гонки — бывший директор европейского выпуска «Нью-Йорк Геральд Трибюн» — 65-летний американец Филип Уэлд. Выяснилось, что в принципе именно он был бы победителем «Ромового рейса», если бы не две досадные задержки: целые сутки он потерял на установку нового комплекта парусов, вместо сорванных штормом, а за два дня до финиша попал в штилевую полосу и еще сутки простоял практически неподвижно (прошел всего 19 миль!). Тем не менее можно сказать, что Уэлд — исключительно собранный, опытный и хладнокровный яхтсмен — прошел всю дистанцию очень спокойно. Ежедневно он принимал горячий душ, внимательно следил за своей внешностью и появился на финише бодрым и свежим, будто не провел 24 дня в бессменной океанской вахте. Как это ни покажется, на первый взгляд, странным, за его жизнью на борту «Роуг Уэйва» имели возможность наблюдать миллионы соотечественников-телезрителей: он регулярно включал камеру видеомагнитофона, а в условленное время сделанная им запись транслировалась через спутник «Таласса» на Америку. Тримаран «Роуг Уэйв» показал себя очень быстроходным судном. Неполадок с оборудованием у Уэлда практически не было, если не считать выхода из строя приемника метеокарт.

Четвертый призер Оливье де Керсосон прошел в рейсе наибольшее расстояние — около 4400 миль, так как избрал движение по дуге, опустившейся слишком далеко на юг. Он жаловался, что не успел «обкатать» свой «Крите-IV» и вышел в рейс, не изучив его «повадок». К тому же, у него безнадежно отказал электрический авторулевой, что потребовало почти непрерывного пребывания в кокпите (здесь он и спал; питаться пришлось консервами большую часть рейса).

Жоель Шарпантье, шедший более северным маршрутом, чем М. Малиновски, преодолел дистанцию в 3800 миль. Наиболее серьезную проблему на борту его 26-тонной шхуны «Уайлд Рокит» составила черная овчарка Тинтин, забота о которой отнимала много времени (за 25 суток рейса пес съел 20 кг одной моркови, не говоря уже о консервированном мясе с рисом).

Шестой призер гонки Жак Тимзит, выступавший на «Арауне-IV» — легком шлюпе с корпусом из фанеры, развивавшем хорошую скорость (лучший среднесуточный пробег 257 миль), две трети дистанции шел со сломанным гиком. Вместо него он использовал спинакер-гик, так что пришлось нести попеременно то грот, то спинакер.

На четвертый день после финиша М. Бирча в Пуэнт-а-Питре, где все это время царило карнавальное веселье, состоялась церемония вручения основных наград. Майкл Бирч шутя заметил, что полученной премии как раз хватит, чтобы расплатиться за аренду «Олимлуса» и сменить крышу его дома в Дартмуте (канадец проживает сейчас в Англии). Бурный восторг жителей Пуэнт-а-Питра вызвало решение Ф. Уэлда: свои 50 000 он передал Парусному Союзу Гваделупы для подготовки экипажа катамарана «Торнадо» к Олимпийским играм 1980 г.

Из двух успешно финишировавших женщин лучший результат (11-е место) показала дебютантка одиночных трансокеанских гонок 21-летняя студентка медицины Флоранс Арто. На ее яхте, переоборудованной из стандартного шлюпа «Экслор-33» Андре Морика, оказались на редкость неуютные плохо вентилируемые подпалубные помещения; Флоранс пришлось жить главным образом в кокпите. Она имела много неприятностей с такелажем. На последней неделе плавания один за другим лопались фалы. Мужественной яхтсменке пришлось несколько раз подниматься на мачту и это едва не стоило ей жизни: она упала, только случайно намотавшийся на ногу фал остановил ее в нескольких метрах от палубы. Последняя неудача постигла Флоранс уже в проливе Сэнтс: на ее «Икс-Перименталь» порвался штаг, мачта угрожающе накренилась, пришлось делать остановку на ближайшем из островков Сэнтс и тратить на ремонт драгоценные несколько часов.

До 25 декабря (дата закрытия финиша) е Пуэнт-а-Питр добрались 25 яхтсменов из 38 стартовавших. Шестеро из них прошли дистанцию на тримаранах, причем трое стали призерами гонки (1, 3 и 4-е месте).

Не повезло Эжену Ригиделю на его исключительно быстроходном 16-метровом тримаране «ВСД». После всех неудач на старте Ригидель вышел в океан на судне, левый поплавок которого был отремонтирован наспех: вода начала просачиваться внутрь, а откачка ее из поплавка, напоминавшая акробатический трюк, отнимала много сил. Отяжелевший тримаран, идущий неспокойным северным маршрутом, не мог, естественно, показать той скорости, не которую его рассчитывал Дерек Келсал. Когда пятеро первых яхтсменов уже отдыхали в Пуэнт-в-Питре, Ригидель находился еще очень далеко от финиша. Тогда он решил зайти на о. Антигуа и привести тримаран в полный порядок, чтобы лотом попытаться завоевать 50000-франковый приз за наименьшее время обхода о. Бес-Тер: яхтсмен находился в тяжелом финансовом положении и серьезно надеялся поправить свои дела, получив эту сумму. Однако невезение продолжалось: вместо Антигуа Ригидель вышел к о. Барбуда и здесь так прочно сел на коралловые рифы, что снять с них тримаран не удалось.

Худшие предположения о судьбе Алэна Кола, очевидно, подтвердились: в Пуэнт-а-Питре так и не дождались прославленной трансокеанскими рейсами «Мануревы». До 11 декабря несколько самолетов вели непрерывные поиски, обшарив 2 млн. км² поверхности океана, но не обнаружили никаких ее следов. Последний раз А. Кола передал координаты (36° 50' с. ш. и 35° 50' з. д.) 16 ноября. Эта точка находится в 350 милях от Хорта на Азорских о-вах в районе, где как раз в те дни разыгрался очередной шторм. Волны Атлантики навсегда скрыли тайну гибели одного из крупнейших яхтсменов нашего времени.

Спортивная пресса Франции сочла первые гонки на «ромовой трассе» исключительно интересным, удавшимся спортивным мероприятием, которое, несомненно, украсила захватывающая дуэль М. Бирча и М. Малиновски не финише. Однако в печати других стран, в первую очередь Англии, оценка была куда более скромной.

Законы капиталистического мира отчетливо отразились на проведении этих соревнований. «Спонсоры дают суда и определяют маршрут, и здесь ничего не поделаешь!» — таков лейтмотив статей многих спортивных комментаторов. Действительно, редкий яхтсмен может позволить себе регулярно приобретать современные гоночные яхты, технически приспособленные к трансокеанским переходам с одним капитаном на борту. Значит, надо искать покровителей — финансистов, промышленников, спортивных дельцов. «Браво, Майкл Бирч1 Еще раз паруса фирмы Худа участвуют в победе!» — так, например, уже использует в своей рекламе победу канадского гонщика американская фирма — изготовитель парусов, бесплатно снаряжавшая ими «Олимпус». «Нужны не спонсоры, а бескорыстные меценаты, только их не найти!» — утверждает один из инициаторов и организаторов «Ромового рейса» М. Этевенон.

Основной тезис устроителей о том, что все средства годятся для победы, наталкивает на продолжение гонки сверхсовременных и дорогостоящих технических средств, которую ведут фирмы. С этой точки зрения «Ромовый рейс» способствует «превращению яхтсменов в своего рода скаковых лошадей», на которых делают ставки состоятельные игроки.

Следует, признать, что, действительно, при организации английских гонок ОСТАР соблюдению спортивных начал уделяется внимания гораздо больше. В этой связи представляется справедливым мнение издателя британского журнала «Яхтинг уорлд» Б. Хеймана, который считает «Ромовый рейс», может быть, и интересным, с точки зрения техники, но далеким от спорта. Отсутствие гандикапа, мощное давление спонсоров и политиканов на оргкомитет и в результате хаос на старте, нездоровая шумиха а печати, снятие ограничений по размерениям, представляющее серьезную опасность и для самих яхтсменов и для судоходства, — это далеко не все минусы «французского ТРАНЗАТА», отмеченные Хейманом.

Гибель столь опытного яхтсмена, как А. Кола, показывает, что человеческая жизнь в сенсационных гонках такого рода подвергается излишне большому риску.

Примечания

1. О традиционных трансатлантических гонках одиночек ОСТАР, проводимых раз в четыре года, можно прочитать в сборнике №66 (1977 г.).

2. Сокращенное французское название трансатлантических гонок.