Интервью с воднолыжниками Л. Барнетом и К. Л. Пойнтом

Достичь вершин мастерства сразу во всех трех столь непохожих один на другой видах многоборья — задача, оказавшаяся по силам только десятку-другому спортсменов из многих тысяч. Среди них такие феномены, как американцы Сайдерхуд, Маккормик, Гримдич, Алан и Роберт Кемптоны, Лиз Аллан-Шеттер, канадец Этенс. Каждый из них шел к освоению многоборья своим путем. Рикки Маккормик, например, долгое время был известен лишь как фигурист; Вейна Гримдича превратили в звезду два великолепных прыжка 1969 года. Но как бы там ни было, характерно: эти многоборцы высшей квалификации единодушно считают, что с наибольшим трудом достигается и потому больше ценится ими самими совершенство в слаломе.

В целом можно сказать, что среди выдающихся современных воднолыжников-«видовиков» фигуристов или прыгунов сравнительно мало, зато широко известны имена многих слаломистов. Варрен Визерель, Лерой Барнет, Дуг Моррисон, Крис Ла Пойнт, — это спортсмены, специализировавшиеся в слаломе и регулярно побеждающие именно в этом сложнейшем виде.

В слаломе чаще всего получаются сбои даже у сильных многоборцев. Ведь здесь чуть ли не все ошибки непоправимы и подстерегают лыжника на всей длине трассы — даже на идеальной глади воды: достаточно, поддавшись утешающему единообразию ранее выполненных поворотов, на какой-то миг ослабить волю и собранность. О сложности этого вида говорит и тот факт, что в странах, начинающих культивировать воднолыжный спорт, сильнейшие спортсмены достигают международного уровня в слаломе позже, чем в прыжках и фигурном катании.

Очевидно, имеет смысл познакомиться поближе хотя бы с некоторыми из той накопленной мастерами «тысячи маленьких секретов», из которых, по словам Майка Осборна, состоит слалом. Давайте сделаем это, приняв участие в воображаемой беседе с двумя американскими воднолыжниками Лероем Барнетом и Крисом Ла Пойнтом. Я собрал и систематизировал их высказывания в периодической печати. Барнет в 1968 г., уже на склоне своей воднолыжной карьеры, написал о слаломе небольшую, но очень интересную статью, а в последнем номере журнала «Water Skier» за 1972 г. помещена беседа (конечно же опять-таки о слаломе!) Криса Ла Пойита с редактором журнала Томом Хардманом. Это, пожалуй, основные источники.


Крис представляет современное поколение спортсменов, а Лерой — предшествующее, так что мы будем иметь возможность видеть проблему в развитии. В Ожогин.

---

В. О.: Сначала несколько слов о вашей спортивной биографии, Барнет.

Л. Б.: Родился в 1949 г. В соревнованиях участвую с пятнадцати лет. В 1965 г. стал сильнейшим среди юношей и третьим на чемпионате США, а в следующем году был уже чемпионом страны, показав лучший в мире абсолютный результат: 2 буя при фале 12 м (скорость 57 км/час). Легкость такого восхождения, конечно, кажущаяся: до первого выступления в соревнованиях я занимался водными лыжами шесть лет и исключительно слаломом. Ранняя специализация произошла полустихийно, но очень помогла мне добиться понимания многих тонкостей.


В. О.: Многие думают, что хорошего слаломиста отличает прежде всего очень сильный наклон тела во время поворота. Очевидно, это лишь внешний признак хорошей техники. Главное — выполнить весь поворот «от струи до струи» (имеется в виду струя от винта катера) единым, мощным, но плавным движением. Не так ли?

Л. Б.: Возможно, я, действительно, наклоняюсь сильнее других. Но я думаю, что основной отличительной чертой моего стиля является то, что я «еду» на лыже в течение всего поворота вместо того, чтобы намеренно «акцентировать», усиливать давление на нее в последней фазе поворота. Это помогает мне выдерживать скорость на всей траектории движения более постоянной. Иначе говоря, я сторонник «гладкого» ритма, а не ритма типа «ускорение — торможение». Мне думается, что в будущем слалом будет выглядеть как неразрывная серия поворотов, точно исполняемых одним единым движением.

В. О.: Но ведь имеет своих сторонников и ритм с чередованием торможения перед буем и ускорения при выходе из поворота. Такая концепция успешно применялась на практике выдающимся слаломистом недавнего прошлого В. Визерелем.

Л. Б.: Да, но то была «эра» сизалевого фала и плоской лыжи. Именно лыжа с желобом или туннелем дала возможность достичь, как мы говорим, «гладкости» поворота. Исчезла и необходимость выбирать провис фала, неизбежный ранее из-за его большого собственного веса.


В. О.: Правильно исполненный поворот характеризуется симметричным (относительно точки максимальной высоты) водяным веером. Такая симметричная форма веера говорит о значительной загрузке лыжи уже задолго до буя. Загрузить же лыжу можно только в том случае, если она хорошо закантована. Именно для того, чтобы закантовать лыжу, спортсмен сразу после прохождения оси трассы — кильватерной струи должен наклонять прямой корпус к воде. Внутренняя к повороту рука, которая держит трапецию, выставляется вперед и остается чуть согнутой в локте. Трапеция находится на уровне плеча. Выполнению правильного наклона корпуса к воде помогают небольшое выворачивание кисти с трапецией внутрь поворота и отклонение корпуса не только к воде, но и назад. Это последнее движение отличается от распространенного ранее, когда, выходя на буй, лыжник сильно вытягивал руку вперед, подаваясь за ней корпусом и слегка сгибая переднюю ногу.

По мере увеличения наклона корпуса к воде и степени его отклонения назад лыжник должен стремиться (на первых порах сознательно) «задавить» обеими ногами лыжу, как бы отжаться от нее. Это и даст нужную загрузку лыжи, а благодаря ее гибкости — обеспечит естественную дугообразную траекторию перед буем и правильный (без провиса троса) переход в завершающую фазу поворота — упор с тягой двумя руками.

Большая часть «неожиданных» для лыжника падений в начале этой фазы происходит именно потому, что к моменту перехода в упор с тягой двумя руками лыжа закантована недостаточно для эффективного взаимодействия с набегающим потоком воды всей своей поверхностью.

Если даже лыжник освоил правильный выход на буй на невысоких скоростях, он тем не менее не гарантирован от повторения старых ошибок при переходе на увеличенную скорость. В этом случае, как правило, слабая закантовка лыжи перед буем является следствием «опаздывания» лыжника к этому бую.


Л. Б.: Вообще говоря, это «опаздывание» и доставляет больше всего хлопот. Но если уж оно случилось при выходе на очередной буй, не пытайтесь наверстать упущенное на этом же буе, «подрезав» его резче предыдущих. Я сам довольно часто делал такую ошибку. Конечно, играют роль различные обстоятельства (состояние поверхности; сколько буев достаточно для выигрыша; сколько всего участников; кто стартует после вас и т. п.), однако, в принципе, лыжник, чувствуя необходимость наверстать потерянный запас по длине трассы, доложен настраивать себя не на некий фантастический поворот вокруг ближайшего буя, а на то, чтобы перед пересечением волны подольше и пониже попридержать плечи у воды. Только это позволит увеличить угол пересечения кильватерной струи и даст возможность лучше выйти к следующему бую.

В. О.: Разумеется, лучше все-таки уметь предупреждать опаздывание. В этом отношении представляется наиболее важным и технически сложным правильное взятие первого буя. Как и все в слаломе, здесь подготовительная стадия целиком определяет качество выполнения «основной» фазы. Вход в трассу лучше всего осуществлять с плавного размашистого поворота вокруг «минус первого буя», т. е. точки, расположенной метров за 25—20 до входных ворот слева от оси трассы. Ускорение на участке от этого «мнимого буя» до ворот должно быть очень мощным, но рассчитанным настолько точно, чтобы вовремя и достаточно круто войти в ворота и уже в них резко начать перекантовку. Это позволит перед первым буем иметь запас не только по длине, но и по ширине трассы. Ни в коем случае такой запас не должен приводить к хотя бы незначительному проезду параллельно оси трассы: это неминуемо приведет к губительному провису троса.

Запас по ширине трассы означает, что перед буем вы оказываетесь на 1,5—2 м правее линии правых буев, но в этой точке лыжа уже должна быть почти полностью закантована и достаточно загружена. Фактический поворот осуществляется не вокруг реального первого буя, а вокруг точки, расположенной на 1 м ближе к входным воротам и на 1 м дальше от оси трассы.


Эти рекомендации, однако, сильно трансформируются при переходе к слалому на укороченном фале. Что вы скажете на этот счет?

Л. Б.: Если нужно назвать наиважнейшую особенность слалома на укороченном фале, то это как раз и есть необходимость особо точной оценки скорости и расстояния при подходе к бую. Упреждающий выход на буй и ускоренный темп всех движений позволит лыжнику правильно готовить каждый поворот.

В. О.: Попросим теперь Криса Ла Пойнта поподробнее остановиться на особенностях освоения короткого фала. Для начала немного о себе.

К. Л. П.: Родился в 1953 г. Почти не помню себя не умеющим кататься на водных лыжах. С 13-летне-го возраста пробовал себя во всех трех видах, однако непрерывные травмы заставили меня отказаться от фигур и прыжков. Остановившись на слаломе, уже в 1967 г. успешно выступил на общенациональных соревнованиях. Затем выиграл слалом в четырех (из пяти) ежегодных соревнованиях «Мастера», которые пользуются у нас наивысшим авторитетом. В основном катался на деревянной лыже фирмы «Магараджа». В конце 1971 г. перешел на пластмассовую монолыжу фирмы «Гексель», которая теперь консультируется со мной при разработке новых моделей.

Мой лучший официальный результат — 5 буев с фалом 11,25 м. На тренировках три раза (в том числе один раз на официальной тренировке) проходил трассу полностью при этой длине фала. В 1972 г. выиграл все 11 официальных соревнований, в которых участвовал. Мой худший результат при этом — 3 буя с фалом 13,25 м («плохая» вода была!).

В. О.: А как вы вообще относитесь к «плохой» воде?

К. Л. П.: Она выравнивает шансы. На ней легче сделать роковую ошибку. Часто тренироваться на «плохой» воде не рекомендую. Но если уж пришлось, делайте все так, как обычно (по крайней мере, говорите себе об этом). Лыжу менять не надо — очень важна привычка к ней.


На соревнованиях проход должен быть почти автоматическим — с прицелами и ритмом, выработанными на тренировках. Я не думаю над движениями на трассе. Если что-либо получается неверно на тренировках, анализирую и работаю над исправлением ошибок до старта на соревнованиях.

В. О.: Расскажите о своих «ощущениях» от короткого фала длиной 12,25 м.

К. Л. П.: Я подхожу к трассе так, чтобы левый буй ворот был несколько справа от меня. Немного «накатившись» на катер, начинаю медленный легкий поворот (обе руки на трапеции), а затем с предельной тягой пересекаю обе волны. Сразу же после пересечения второй волны я перекантовываюсь и, как только оказываюсь вблизи буя, отпускаю правую руку, а левую с трапецией вытягиваю точно по направлению к волне, которую предстоит пересечь.

В повороте я слежу за тем, чтобы свободная рука шла к трапеции, а не наоборот. Поворот должен представлять собой единое, очень быстрое движение, включающее поворачивание лыжи, захват трапеции второй рукой и наложение тяги. При этом плечи стараюсь повернуть к волне. Тогда тело следует за плечами и угол пересечения волны приближается к максимально возможному. А это очень важно.

Я всегда прохожу обе волны с тягой, а уже затем быстро перекантовываюсь, чтобы замедленно войти в поворот. Остальные движения суть повторение описанных. Если же опаздываю — тяну немного дольше, а перекантовываюсь быстрее.

В. О.: Кроме популярного метода «проб и ошибок», какие еще способы освоения слалома с коротким фалом вы можете рекомендовать?

К. Л. П.: Укоротив фал на один интервал, т. е. до 18,25 м, следует работать на той скорости, на которой вы можете брать, по меньшей мере, 3 буя. И только затем постепенно увеличивать скорость до предельной (58 км/час для мужчин и 55 км/час для женщин). Всегда при работе с коротким фалом следует помнить, что «ложиться» на воду надо сильнее, а поворачивать быстрее, чтобы избежать катастрофически нарастающих с дальнейшим укорочением фала трудностей из-за возможного провиса фала.

В. О.: Дает ли высокий рост спортсмена преимущество в слаломе?

К. Л. П.: «Длинные» ноги позволяют лучше амортизировать удар при пересечении волны.

Более рослый и тяжелый слаломист тянет, как правило, сильнее, а это может привести к затруднениям, если водитель катера недостаточно опытен. Тем не менее, обращаясь к рослым спортсменам, скажу: используйте это свое преимущество «шире», с запасом заходите на буй, смелее «ложитесь» на воду, но всегда помните о кантовке, чтобы ни единого мгновения лыжа не шла плоско. Кроме того, никогда не сгибайтесь в пояснице.

В. О.: Теперь вопрос Барнету. Как вы тренируетесь? Тренировка — упорная и без перерывов — в слаломе важна, как нигде. Майк Осборн считает, например, что хороший прыгун даже после длительного перерыва буквально за одно-два занятия может восстановить форму. Фигурист, освоив фигуру, вообще говоря, уже «не потеряет» ее. В слаломе же даже после месячного перерыва все можно забыть...

Л. Б.: Да, тренировка важна. И все-таки, я полагаю, не правы те лыжники, которые тренируются на слаломной трассе до полного изнеможения (неважно, в один или несколько заездов). Если лыжник устал, но у него есть еще возможность покататься, ему следует поездить «на свободе», вне трассы, чтобы развивать выносливость, закреплять технику собственно поворота. Последнее особенно необходимо. На трассе вас должно заботить только то, когда начать поворот, а не то, как его делать.

Непосредственно перед соревнованиями я почти не меняю расписания своих тренировок. Основное время провожу в работе над заездами, близкими к моему предельному, но перед этим, конечно, выполняю один-два раза все предыдущие.

В день, предшествующий соревнованиям, на воду не выхожу вообще.